- Поехали, поехали,- аккуратно подтолкнул ее к своему авто Дудаков.- Завтра будешь сильной и независимой.
В тишине салона его авто захотелось разрыдаться, но только прикусила губу и утавилась в боковое стекло. Дуд поддерживал молчание всю дорогу, не мешая грустить.
========== Часть 7 ==========
Сергей повернул голову после очередного перестроения и увидел, что его белокурая пассажирка сидит с закрытыми глазами. Легко улыбнулся, выкрутил в ноль и без того едва бормочущее радио и продолжил дорогу через вечерние сумерки к дому Этери.
- Я не сплю,- отреагировала на выключение источника звука женщина.
- Отдыхай!- мужчина чуть скосил взгляд на лицо спутницы с по-прежнему закрытыми глазами.
- Знаешь, Сереж, иногда так приятно просто закрыть глаза и не думать, куда двигаться, довериться кому-то другому, как в детстве,- и снова стало тихо в салоне, а потом Этери продолжила.- В детстве бывает идешь за руку с мамой или папой, особенно ранним утром, когда больше всего хочется спать. И просто закрываешь глаза, ни о чем не думаешь, идешь, куда ведут. Это было счастье. Можно я пока посижу с закрытыми глазами и не буду думать?
- Да, конечно,- Дудаков чуть улыбнулся в темноту.
Так и ехали дальше: он рулевым, она доверившейся. Автомобиль плавно затормозил на стоянке у дома, но тишина так и не нарушилась. И глаза женщин были закрыты.
Она сначала почувствовала легкое касание пальцев, обводящих контуры лица, а потом теплый поцелуй. Первый у края губ, после на губах. Он вел, она доверялась. Вечерняя темнота скрывала от мира все лишнее.
Когда Сергей откинулся назад на водительское сиденье, с места пассажира раздалось:
- Кофе все равно не будет.
Глаза она открыла, следя за его реакцией, а ответом был веселый смех и легкое покачивание головой:
- Я поверил с первого раза!
Сергей повернулся, вглядываясь в призрачные черты, скрадываемые сумраком:
- Я вполне способен ждать, Этери, пока ты разберешься с собой. Да и, честно говоря, я бы сегодня поспал. Мне все-таки не двадцать пять, чтобы после того, что было вчера, рвануть за новой дозой приключений играючи.
Увидел, как нервно закусилась губа, которую он только что обводил языком при поцелуе, покачал легонько головой и уточнил:
- Я имел в виду намешанный в одном туловище виски и коньяк, тем более таком пожившем туловище.
Этери помедлила с реакцией, а потом не сдержалась, прыснула в кулак:
- Да уж, смесь в нас тяжелая!- и легонько на прощание прикоснулась к мужской щеке губами,- Спасибо, Сереж!
Пока шла к подъезду, думала о странностях бытия и слишком быстро меняющихся порой отношениях. Вот был друг Дуд. Понятный и надежный, как страховочный крюк. А теперь - кто он, этот же самый Дуд. Целуется, да так, что под ложечкой ёкает. И что опаснее - заботится. А об Этери так давно никто всерьез не заботился.
Даня, нет, Даниил Маркович - это не про заботу. Это про огонь вдохновения. Он не был чем-то плох. Был любезен, ласков, отрабатывал программу галантности честно. Дарил океаны эмоций. Приятных. Человек-праздник в ее жизни. Эмоциональный, яркий, страстный. Талантливый. И как всякая молодость и всякий талант - эгоистичный. Она его любила и им дышала. За все это, отражающееся в ней, дающее энергию. Вот только после мексиканских каникул все это от него стало болезненным, а иной раз и противным.
Они, конечно, потом поговорили в Новогорске, когда уже невозможно было молчать. Тем более нельзя было не приехать. Она потеряла две недели сборов, пытаясь сжиться с мыслью, что человек, который в начале отношений шептал, что ее ни на кого невозможно променять и никогда нельзя будет забыть, вешал ей лапшу на уши месяцами и практически сделал тем самым тупым углом любовного треугольника. Этери многое способна понять, меньше простить и ничего не может забыть. С этим и зашла в подъезд, не заметив темный мерседес, запаркованный в одном из “карманов” двора.
Даня сидел за рулем, глядел, как идет по темной улице женщина, улыбка которой загадочна и по-особенному нежно. За все время вместе такую улыбку у Этери Даня видел всего несколько раз. И всегда она была адресована Диане или мыслям о ней.
Сегодня, наверное, Этери не до Диши. Глейхенгауз видел все, что боялся увидеть, хотя, может, ради этого и приехал. Он вылетел из спортшколы сразу, как ушел из кабинета Тутберидзе. Сел за руль и, временами презирая правила дорожного движения, помчался к ее дому. Неправдой будет сказать, что он ждал такого развития. Разные могли быть варианты. Если бы она приехала одна, обязательно попробовал бы еще раз поговорить. В очередной раз объяснить про Олю. Теперь-то они точно квиты.
Да, конечно, он поступил не слишком красиво, а сама Этери красиво поступала, когда сказала ему, что этот новый год - врозь? Она, видишь ли, очень скучает по дочери. И хочет тихо и только с ней встретить праздник. Или, может, было очень красиво умчаться в Штаты на весь карантин, пользуясь своими возможностями, а его оставить в Москве. Конечно, дочь, тем более единственная, это важно. И даже с новым годом можно было бы как-то понять. Кстати, ничего, кроме встречи нового года, у него с Олей тогда и не было. Весело отгуляли праздник. Он, ясное дело, понимал, что так вьется вокруг эта журналистка. Но виться никто никому не запрещает. Ей нравится - ее дело. А Дане нравится встречать новый год не одному. Вот и все.
А потом уже было. И как-то привыклось жить на два фронта. Даже в чем-то и лучше. Этери - это огонь, искра, предел. Жить на пределе бывает утомительно. Оля снимала напряжение. Ничего не хотела взамен. Ничего не требовала. Была всегда ему рада. И в этой обыденности находилось успокоение простым миром. Без божеств.
Оля и сейчас ему каждый раз рада. Да только, когда нет Этери, и Оля не требуется. От чего отдыхать-то? И вот вместо спокойного вечернего отдыха Даня стоял под дверями женщины, которая его отправила к Оле после первого же разговора в том злополучном Новогорске.
Итак, вот теперь стоит под дверями, за которые его больше не пускают. Говорит себе, что подойдет, если она приедет одна. А приехал Дудаков. Не один.
Видеть Даниил Маркович, конечно, не мог того, что происходит в дудаковской машине, но судя длительности прощания, многое, о чем ему знать и не захочется. Вообще, Даня не понимал, почему все произошедшее ей нормально. Ничего нормального не было в их прошлой ночи. А Этери пришла на работу как ни в чем ни бывало. И даже словом не обмолвилась о том, что сожалеет о случившемся! Более того - ей понравилось! И Даня знал, что не врет. Знал до вопроса. Такое не спутаешь, тем более, когда ты с этой женщиной не первый день ставишь постельные произвольные. Как кончает твоя женщина не пропустишь, даже если она это делает с другим. Саданул по рулю кулаком. Поднял глаза на автомобиль Дудакова как раз в тот момент, когда Этери вышла из него. И пошла к дому с той самой улыбкой, что до этого предназначалась лишь Дишке.
Желание большого разговора как-то само собой стихло. Глейхенгауз дождался, когда женщина зайдет домой, посмотрел на окна, забелевшие светом лампочек, и поехал прочь. Ну их эти большие разговоры. Чему они вообще помогут?
========== Часть 8 ==========
Когда запиликал домофон, даже не задумалась, сразу нажала кнопку и положила трубку. Почему-то решила, что это Дудаков все же вздумал напроситься на кофе, ну, или просто что-то не досказал. Открыла двери, прислушиваясь к звуку лифта, идущего вверх. Вспомнила, что давно пора кормить собак и завернула на кухню. Не потеряется как-нибудь. Что его ждать. Не первый раз в гостях.
Входная дверь закрылась, в прихожей раздались характерные звуки появления человека. Выкладывая еду, Этери крикнула:
- Запомни, тонизирующего не подаю. Если хочешь что-то сказать, я на кухне.
- О чем ты думала?- раздалось за спиной болезненно знакомым голосом. Не Дудаков.
Так резко развернулась, что часть собачьего корма высыпалась из миски:
- Даня?- попыталась успокоиться.- Ты о чём вообще?
- Ты улыбалась так!..- мужчина пытался подобрать слова.