Вытянул конец полотенца, закрепленного на груди. Поймал аккуратные полушария в ладони, легко помял, наслаждаясь ощущением возбужденных сосков под пальцами.
- Знаешь, может, я и передумаю быть бревном,- потянулась ближе и плотнее к его ладоням Этери.
- Интересная мысль. Думай ее дальше,- подтянул сильнее на кровать, отбросил ненужное полотенце и уложил.
Полюбовался получившейся картиной. Снял с себя одежду. Прижался всем телом. Неспешно прочертил линию от впадинки на шее до лобка. Пробежался пальцами и замер на сомкнутых теплых складках. Еще раз поцеловал, пробуя губы неторопливо, со вкусом.
- Даже в качестве бревна ты безумно возбуждаешь,- и утонул пальцами в женском, мягком, ища маленькую твердую кнопочку, которой включались томные вздохи, переходящие в терпкие стоны, мерное движение бедер, становящееся по мере кружения и ворожбы над этой точкой женской природы страсти все менее осмысленными, все более дикими, жадными и резкими.
И когда почувствуешь, как заскользила ладонь по влаге возбуждения, когда найдешь в ритме ее движения стремление стать частью мужчины, сделать его частью себя, оставалось лишь раскрыть бедра, соскользнуть вовнутрь. Первородно. Первобытно. Просто и знакомо. Как веками шло познание женских прелестей мужчинами.
За спиной у него сплелись женские ноги. Длинные пальчики цеплялись за влажные плечи. И спокойствие однозначности силы естества вело вперед, вверх, приближая к вершине. Слушая звуки ее голоса и ее тела, втягивающего в себя, выпускающего, снова забирающего. Если и стоило что-то в этом мире того, чтобы жаждать сближения со сложным и непонятным противоположным полом, то вот эта простота движения жизни. Втолкнулся полностью, освобождаясь от тяжести, которая тянула в глубины познания. И пока не совсем угасла сила, снова поймал женский сосок, опустил пальцы под низ живота, находя все ту же сладкую точку. Провел по ней, прижал, отпустил, прижал снова, пока ответом не стал гортанный вскрик, резкое движение тазом вверх и плотный захват уже слабеющего члена внутри.
- Какое славное бревнышко мне попалось,- прикоснулся губами к уголку чуть изогнувшихся в улыбке женских губ.
Так и вывалились в сон лежа поперек кровати. Среди ночи, не просыпаясь, кто-то кого-то укрыл одеялом вместе с собой.
Так и проснулись утром, близко, переплетенные руками и ногами. Опасно рядом. Будто и правда близкие, будто это надолго, будто не дует уже какой-нибудь иной ветер, что подхватит и разнесет в стороны. И в этом сплетении было хорошо. Правильно было.
Хорошо было зарыться в пушистые кудри пахнущие уже знакомым шампунем. Хорошо было уткнуться в сильное плечо носом и потереться щекой о грудь. Хорошо было провести по длинной спине, чувствуя русло позвоночника с отмелями позвонков. Еще лучше было начинать день одним на двоих поцелуем.
И собираться на тренировку, обсуждая всякую ерунду между важными вопросами. Этери посетовала, что после шоу намечается банкет с тренерами. А Сергей уточнил, нельзя ли ему сбежать сразу.
- Ну уж - нет!- возмутилась вполне всерьез блондинка.- Все страдают, и ты страдай!
- Не бережете вы меня, Этери Георгиевна!- покачал головой Дудаков.- Не видать вам от замученного техтренера любви и обожания!
- Чего даже обещанного букета в целлофанчике?- уточнила со смехом Тутберидзе.
- Даже не знаю,- Дуд потер подбородок у шеи,- разве что на клумбе будет расти. Ну, тогда так и быть, рискну ради тебя залететь на пятнадцать суток за хулиганку! Или сколько тут у них дают за порчу городской собственности?
Дудаков вопрошающе посмотрел на любимую женщину.
- Ты так на меня глядишь, будто мне тут сидеть приходилось!- округлила глаза Этери.
- А я так верил в тебя! Так надеялся, что ты все знаешь!- взгляд у Сергея был хитрющий, точно и впрямь подумывал, где бы стибрить самый зачуханный букет Минска.
- Ты меня пугаешь своей доверчивостью,- покачала женщина головой.- Я ж понадеялась на твой жизненный опыт и знание этого мира!
- Ты заметила, как мы не оправдали надежды друг друга?- хмыкнул Дуд.- С этим надо что-то делать!
- И какие есть предложения?- засмеялась Этери.
- Придется познакомиться поближе. Сходить на свидание что ли?- Сергей снова потер подбородок.- Да точно. Пошли на свидание.
- Когда?!- изумилась Этери.
- Сегодня,- взял быка за рога Дудаков.
- Оригинально. Но допустим,- хмыкнула с самой скептической интонацией.
С тем и вышли в мир готовиться к шоу, которое обязано продолжаться, что бы там ни происходило.
========== Часть 65 ==========
Вот чего искренне не мог понять Сережа, настолько, что ко второй половине дня, когда все вокруг гудело напряжением боевой готовности, так это того, почему в выходной Ксюши и рабочий для него субботний день 9 апреля с обеда Катя повисла на папе, пусть и дистанционно.
На ребенка, который начинал дрожать губами, как только отец пытался сказать, что у него дела, конечно, какая обида, но к пяти вечера Ксении он все-таки все высказал. Напомнил и про то, откуда в Ксюшин кошелек прибегают дополнительные доходы, намного более значимые, чем ее зарплата. И почему мать не занимает ребенка настолько, что у него есть время скучать по занятому в данный момент отцу. И еще много чего высказал.
И закончил тем, что у него шоу через два часа, так что сообразитесь там уже без папы, ему тут реально не до вас. После чего и отключил телефон. И надо сказать, что даже чувства вины не испытывал до начала программы. А как только Даня поехал “зажигать звезды”, заскребло. Не выдержал и вернулся на связь. И даже набрал Ксюше. И даже позвал Катю и показал ей, как девочки открывают программу.
Он извинился перед обеими за несдержанность, хотя, ей-богу, вины его не было в этом. Он же и правда на работе. Но вроде все равно сорвался. И из-за того, что сам разрывался, и из-за того, что чувствовал, как фонят Этери и Даня. В знак примирения показал Кате почти все шоу с тренерского места и даже чуть закулисья, когда убегал к девочкам. Чем в конце концов и усыпил ребенка.
Честно говоря, вымотался. Не чувствовал никакой радости от стартовавшего тура. Хотелось уже тишины. А впереди был прием, банкет и что там еще? Ах, да! Еще же вот этот публичный выезд раньше всего!
Этери мило болтала с Даней. Ее отпустило к началу второго отделения, когда вроде уже стало понятно, что шоу идет не так плохо. Все вкатывается. Все довольны. Принимают отлично. И чуть нервные шуточки по адресу Глейхенгауза потихоньку превратились в спокойное обсуждение деталей и профессиональный юморок про степауты и недокруты.
Дудаков слышал краем уха, как радостно хореограф реагировал на возможность быть рядом, разговаривать, привычно шутить. Снова играть в эту приятную жизнь, где он избранный. Было желание шикнуть на молодого, забывшего, кто в доме папа, но сначала радовал Катю, потом уживался с утомлением дня. Так что по большей части просто наблюдал. Легкие руки Этери поправляющие костюмы девочек и взлетающие в диалоге с Даней. Склоненную на бок голову Глейхенгауз и слова произносимые им через улыбку. Их общий смех над поскользнувшийся в финальной позе Женей и синхронные аплодисменты. Даже на то, как Даня под локоток приобнимает женщину что-то шепча ей на ухо, а она сначала благосклонно улыбается,а потом и вовсе хохочет, качая головой.
Мир в душе более или менее установился уже к финальному выходу, когда над катком зазвучало: “Всю мою жизнь я иду ко дну, всю мою жизнь я искал любовь, чтобы любить одну”. Пара на катке кружила черно-белыми всполохами, Фонари телефонов зажигались звездами во мраке темных трибун. Этери встала и потопала ногами в коньках, проверяя, удобно ли ей. Сережа поднял глаза вверх и понял: все лучшее было здесь. На темной арене, в прожекторе, в звездах фонарей, в строгом лице, следящем за полетом черно-белой пары.
Встал за спиной у Этери, как все годы до этого и слушал надо льдом и людьми летящее: “Это небо вместо сцены, здесь всё вверх ногами, и эти звёзды в темноте — тобой зажжённый фонарь…”