Вместе с его поцелуем Этери достался собственный вкус с горячих и требовательных губ. Тело выгнулось, ища максимального погружения в себя напряженной мужской плоти.
Поцелуи-укусы, резкие точки и такой же резкий взмах бедер навстречу, взгляд туманный, как рассветное небо сверху, взгляд туманный, как вода в ночном море снизу. Возле самого пика мужчина обхватил ладонь почти замершую на груди и сжал ее пальцами женский сосок. Вскрик, начавшийся неожиданностью боли перерос в музыку на вершине наслаждения. Он тискал через лежащие поверх пальцы светлую кожу груди, то натыкаясь на ограждение фаланг и костяшек, то попадая в желанную мягкость своим давлением. Погружался максимально глубоко, ждал окончания, чтобы вернуться в реальность, которая сейчас была так далеко, как никогда до этого и никогда больше.
Рык освобождения ничем не отличался от хрипа умирания. Сергей и правда умирает в этой женщине каждый раз. И каждый раз рождался снова. Этери дарила ему радость малой смерти и малого рождения, как всякая Ева своему Адаму. Как первая Ева, предложившая плода от древа познания. Он познавал ее и умирал с этим знанием. И возрождался, понимая, что оно так мало, неизведанное в ней бесконечно.
И когда, едва родившийся, целовал ее пальчики, сыгравшие такую призывную и яркую мелодию в этом концерте для двух тел, знал, что будет ждать новой смерти, но не знал, как скоро она его настигнет. До самолета в Москву оставалось всего пять часов.
Вы не верите в Ад? Он где-то там, начинается в терминале Шереметьева, реже Внукова, и тянется к центру тысячами торопливых необходимостей принадлежать другим, вместо того чтобы покоряться единственной.
========== Часть 68 ==========
Разлука - это не разъехались в разные страны, а вот так, как у них сейчас: вроде каждый день встречаются, даже на тренировке бывает пересекаются, разговаривают. А все врозь. Где Этери? Этери в “Мегаспорте”, на встрече, в ФФККР. Где Сергей? Сергей у дочери, уехал смотреть новое оборудование, помогает сыну с переездом. Три дня, в которые встречи, как мимолетность, и вся в рассинхрон чувств.
Этого почти не видно, но разлука звенит раздражением. Она срывается на пустом месте на Эдика, Дуд зачем-то ругает Аделию, которая и без того расстроена, что все идет наперекосяк. В конце концов об этом надо всего лишь сказать, признаться себе и второму. Перед самым выездом на шоу женщина хватает на опустевшем льду за руку Сережу и не говорит, выдыхает впервые за все дни в Москве:
- Я скучаю по тебе.
И нет, она, конечно, понимает, что он не скажет: “А я по тебе не скучаю”,- но это страшно. Быть слабой - страшно. Быть зависимой - страшно. Даже быть собой страшно.
И хорошо, что Дудаков молчит, обнимает и молчит. Она жалуется даже не мужчине, его куртке, в которую упирается подбородком на плече:
- Ты мне не звонишь даже вечером. Я жду, а ты не звонишь.
- Душа моя, Катька же… Мне тебя жалко беспокоить после полуночи, а раньше она меня не отпускает. Совсем размотало девчонку.
Поглаживает по спине, по дутой куртке. В этой одежде и тела-то не чувствуется, а все же оно где-то там, под пухом, непромокаемой тканью, внутри.
- Я все равно не сплю,- признается женщина.- Не жалей.
Ей хочется позвать к себе вечером, после шоу, после всех официальных и неофициальных программ. Но это бессмысленно. Сегодня в своем роде семейный выход. Ее родственники. Конечно, придет и семья Дудакова. Даже Данька и тот заказал два пропуска для Оли и Олиной сестры.
Вот ведь интересно. Прошлый год Даня тоже брал такие пропуска, но Этери и внимания не обратила. Слишком была занята подготовкой. Ну, позвал какую-то приятельницу и позвал. Наверное, Глейхенгауз по-своему в чем-то прав, слишком эгоистичной и безразличной к нему была. Ну, и хорошо, что теперь есть Оля, которая уж точно не забывает и обращает внимание на все.
Дудаков уже и сам выступил со льда, и руку подал, чтобы помочь выйти женщине, а предложить не решается. Неудобно все-таки, такой тяжелый день будет. И все же:
- Давай я приеду после всех гулянок?
Этери лишь отрицательно качает головой:
- Совсем ночь будет. Да и как?
Не договаривает, потому что в этом “да и как” - его несвобода.
- Ну, это я решу, если мы решим,- обещает Сергей.
- Я скучаю по тебе,- ответ в духе ни да, ни нет.
Но что еще она ему может сказать? Любая конкретика либо обяжет его, либо обидит. Да и ее тоже.
- Тогда тем более,- у Дудакова нет проблем с определенностями.
И снова их разносит силой Москвы, гудящей едва вползающей через систему безопасности толпой любителей фигурного катания, мандражом детей.
В невидимости полумрака закулисья, ближе к середине шоу, не поворачивая головы, находит Сережину руку своей. Чувствует, как ее ладонь тут же обхватывают сильные пальцы. Вкладывает ключ:
- Просто приходи,- замолкает,- если сможешь.
Ключ исчезает в кармане мужских джинсов. Еще один шаг, может, и от безысходности, неуловимости их близости.
И как всегда бывает, когда меньше всего нужны внимательные наблюдатели, они находятся. Оля с понимающей улыбкой смотрит со спины на парочку, на минуту взявшуюся за руки и снова ставшую отдельностями: он прячет ладони за спиной, следя за коньками фигуристки на льду, она складывает в крест на груди.
Девушку откровенно радует происходящее. Она устала ревновать Даню, толком даже не зная к кому. Сначала подозревала Загитову: красивая же девчоночка. Но, пообщавшись с самой Алиной, посмотрев, как хихикает она с Даней, а Даня с ней, разуверилась. Очаровательный и непосредственный ребенок, который телом уже вырос в женщину, но головой продолжал оставаться где-то в том возрасте, в котором выиграла свою олимпиаду. И шутил и баловался с ней Даня не больше,чем с любым из детей-спортсменов. Сам превращался рядом с ними в ребенка. И ровно никаких мужских флюидов не источал. Да и Алина на него смотрела исключительно с уважением и преданностью спортсменки. Не то, чтобы подозрения полностью оставили голову Оли, но задвинула она в рейтинге бывших Загитову далеко. Тут любовью, тем более по которой бухаешь до потери себя, и не пахло. Этери в этом смысле почему-то выглядела опаснее, хотя на взгляд любой женщины, дама постбальзаковского возраста уж точно для молодого мужчины - кто угодно, но не предмет неугасаемой страсти.
Однако Тутберидзе беспокоила. И тем, как вел себя рядом с ней хореограф, и тем, как она реагировала, и тем, как на нее реагировали все вокруг. Оля видела разворачивающиеся мужские головы вслед худой кудрявой блондинке, так что все могло быть. Хотя, если бы что-то было, наверное Дудаков знал бы об этом и не отнесся тогда так спокойно к ее словам, что ночь Даня и Этери провели вместе. Или не реагировал бы? Мало ли, вдруг он адепт свободных отношений? Вдруг они все тут друг с другом, а Данька еще и влип со своей любовью?
Фантазии одна краше другой роились в Олиной голове. “Чем только ты их берешь?”- невольно огрызнулась про себя на блондинку, глядя, как бегло, почти небрежно Сергей Викторович проскользил по позвоночнику ладонью, лишь на миг дольше положенного задержавшись на пояснице и опять спрятав руки за спину.
Знай девушка волшебную кнопку, нажала бы на нее. На Данечку потрачено много времени. Да и любовь, никуда не деться. В постели Оля могла многое, если не все. В ее жизни были изобретательные любовники, а сама она девушка податливая на эксперименты, так что попробовала все, в том числе и тот самый анальный секс, который как-то предлагал ей Глейх. В восторге, мягко говоря, не осталась. Извращение, как ни поверни, да и неприятно просто физически. Хотя, как нас учит биология, половой акт - это всегда отчасти агрессия, так что боль неизбежная спутница этих утех.
И, в общем, она бы и так не отказывала, но хотелось чего-то взамен. Хотелось определенности, эксклюзивности, прав и признания реальности своего существования. Даня же, которому все это не сдалось ни разу, как минимум с Олей, зачем-то хотел от нее ребенка. Тут из чистого самосохранения перейдешь на альтернативные формы любви. И с тех пор, как у ее мужчины прорезалась эта иде-фикс, у Оли проснулась прямо противоположная: не залететь ни при каких условиях. Таблетки она начала пить после первых же попыток втянуть ее тело в материнство без спроса. Нет, убежденной чайлдфри девушка не была. Допускала, что дети появятся, но потом… Годам к сорока. Как вариант - в прочном законном браке. Сейчас с ее неопределенным статусом - не дай бог! Кому это надо?!