Свернули на север по одному из притоков Эльги, пересекли лесистый водораздел и оказались на Адыче. Горы стали выше, и вокруг смерклось — или были уже в Лимбе, или из-за хмари, заволокшей небо. И тут вполне можно было расчистить дорогу для ТНВП. Наконец достигли долины, над которой нависали обрывы их плоскогорья. Сначала она была пологой, а потом начинался крутой подъем в ледниковый цирк. На дне лежало озеро, куда спускались конусы осыпей. Толуман посадил глайдер на берегу.
— И за это мы отдали два с половиной миллиона? — вздохнула Кэти, оглядывая скалы, по которым сползал туман.
Толуман был озабочен другим: — Если будем пробивать штольню из цирка, дорогу сюда придется вести серпантином. Без бульдозеров не обойтись, но все же приемлемее, чем в той долине.
— Скорее всего, штольню поведем отсюда. — Кэти разглядывала карту на планшете. — Над цирком как раз высшая точка плато. И верхняя граница аномалии где-то тут, посередине склона.
— Затащить сюда буровую будет непросто, — усомнился Толуман. — Хотя есть и на гусеничном ходу.
— Доставим платформой на воздушной подушке, — отмахнулась Кэти. — В Магадане у «Northern Mining» есть две. Только морока будет ее сюда пригнать. Вот этим и займешься. Да и место для бурения еще надо определить.
Пошли к утесам. Толуман делал замеры, а Кэти лазила по камням — красное пятнышко куртки на фоне мрачных обрывов. Туман опустился ниже, начало моросить.
— Где-то тут будем пробивать разведочную штольню, — сказала Кэти, вернувшись, — но сначала надо провести точные геофизические измерения. Это уже работа для геологов. Ну, вроде определились. Можно возвращаться, а то холодно.
Действительно, промозглый холод забирался под одежду. Но когда вылетели из горной долины, посветлело. Увидев остатки строений, Кэти указала вниз.
— Давай спустимся. Хочу поглядеть, что это было. Да и перекусить пора.
Внизу обнаружились остовы бараков и проржавелые бочки. Толуман пнул одну ногой, и та рассыпалась в прах. Потемневшие бревна из лиственницы сохранились лучше. На фоне унылого пейзажа глайдер Кэти казался инопланетным кораблем. И здесь опускался туман.
— Похоже, бараки еще сталинских времен, — сказал Толуман. — Заключенные мыли золото. Я видел остатки таких лагерей, когда возили на экскурсии из Усть-Неры.
— Золото и платина часто сопутствуют друг другу, — задумчиво сказала Кэти, — но из того месторождения не должно быть выносов, там другая речная система.
— Ты прямо профессионалка, — Толуман стал доставать из багажника контейнер с обедом. — А может, полетим дальше? Не нравится мне этот туман…
Он не договорил. Над головой взревело, небо словно обрушилось на голову, и крышка багажника ударила по темени так, что перед глазами заплясали огненные круги. Ощутил, что вокруг бушует воздушный вихрь, а потом все померкло…
Очнулся от хлестких ударов по щекам, замычал и с трудом открыл глаза — перед ними плавали какие-то пятна. Затылок болел, и Толуман хотел потрогать его, но обнаружил, что не может пошевелить рукой. Зрение постепенно сфокусировалось.
Он сидит на земле, привалившись к стене барака. Ноги связаны веревкой и, похоже, руки за спиной тоже. Неподалеку у стены полулежит Кэти, тоже связанная, а перед ней стоит невысокий мужик с рябым лицом. Второй отходит от Толумана, потирая ладонь.
— Ну, будешь говорить, сучка? — спрашивает конопатый. — Чего здесь искали?
Второй встает рядом — худощавый, лицо землисто-серое. Тонкие губы кривятся:
— Мы тебя распялим и поимеем, а потом будем засовывать в… кое-что поострее, — в руке появляется нож. — Говори!
Кэти поворачивает голову и сплевывает — похоже, ей тоже досталось. Наверное, глайдер преследователей вынырнул из низкой облачности и упал прямо на них, сбив вихрем от турбин. И это явно бандиты, хватает таких на Колыме.
— Золото, — отвечает Кэти. — Отпустите, вам тоже хватит.
— Врет, — с сомнением говорит конопатый. — Эту долину всю обшарили.
— Тебе это надо, Рябой? — Его сообщник как будто потерял интерес и скучающе поигрывает ножом. — Будешь корячиться, намывая золото?
— А ведь правда, Серый, — отвечает тот, кого назвали Рябым. — Золото нам без надобности. Надо сделать дело и уматывать. Только дай я с ней позабавлюсь.
Он наклоняется и начинает расстегивать куртку Кэти. Та извивается, но не может освободить рук — те примотаны веревкой к бревну. Толуман тоже дергается — бесполезно!
— Постой, — говорит Серый — Ты кондом припас?
— Зачем? — Рябой начинает ржать. — Забеременеть она не успеет.