— Осталось только расстрелять, — пошутил один из участников шмона.
— Ну что ж, — задумчиво поигрывая стеком, заявила атаманша. — Возможно, вы не врете и человек, нанесший вам визит, действительно ничего не приносил. Ваше счастье, если это так. Но если это не так, — дама перестала баловаться указкой и пристально воззрилась на Максимова, — значит, кто-то об этом крупно пожалеет…
Фраза осталась недосказанной. Люди в коротких куртках прекратили бесполезную возню и, повинуясь бессловесной команде, покинули разгромленный офис. Последней уходила атаманша. Переступила опрокинутую подставку для одежды, одарила Максимова пронизывающим взглядом и удалилась.
Впору вместо дня рождения объявлять субботник.
— М-да, — задумчиво пробормотал Вернер. — Хороша у Мэри поппинс…
— Это все, чем ты можешь прокомментировать последние события? — ядовито осведомился Максимов.
— А я сегодня не работаю, — парировал Вернер. — У меня сегодня день рождения.
— Точно, — хлопнул по лбу Максимов. — Мы совсем забыли, что у тебя сегодня день рождения. Поздравляем, Шура. От всех нас, — Максимов вырыл из груды разбросанных бумаг объемистый, красочно оформленный талмуд и протянул слегка опешившему Вернеру. — «Справочник необходимых знаний». На все случаи жизни.
— А на все ли? — усомнился Вернер, прикидывая на вес полиграфическое изделие.
— Абсолютно, — прошептал Олежка. — Как в домашних условиях изготовить взрывчатку, чем кормить свинью, подробный план подземелий Аджимушкая…
— Отлично, — неуверенно сказал Вернер. — Большое спасибо.
— Боже мой, — потрясенно бормотала, озирая разгром в офисе, Любочка. — Это сколько же здесь работы…
— Форменное Б, — согласился Вернер. — Враги сожгли родную хату, посевы разорены. До утра, я думаю, справимся.
— Не пора ли нам подумать, кто виноват и что с ним делать? — Максимов сурово уставился на Вернера, явившегося, по сути, косвенным виновником трагедии.
— Опять я, — всплеснул руками Вернер. — У меня глаза на затылке, да? Будет вам известно, коллеги, что по окончании рабочего дня мои мысли направлены куда угодно, но только не в сторону работы, а уж если этот день из тех, что случаются только раз в году…
— Никогда не поздно учиться, — миролюбиво вздохнула Екатерина.
— Но кому-то — бесполезно, — отрезал Максимов. — Ладно, с виновным определились, давайте решать с рабочими руками.
— А вы заметили, коллеги, что тварь, командовавшая парадом, была сильно испугана? — проницательно заметила Екатерина. — Рисовала из себя эдакую бой-бабу, а саму просто тошнило от страха.
— Из-за вшивого Пантюшина? — недоверчиво хмыкнул Максимов. — Впрочем, случаются в жизни загадки. Лично мне гадкая физиономия мадам ни о чем не говорит. Полагаю, вам также — иначе давно бы разговорились.
Вернер раздраженно махнул рукой.
— В этом городе полтора миллиона жителей — это раз. Не такая уж она и гадкая — это два. Дама не приезжая — на джипе местные номера — это три. Пробить крутую бизнесвумен с предположительным именем Мария ты, Константин Андреевич, сможешь за три часа. А я — за два.
— Пробивай, — разрешил Максимов. — Но лучше утром.
— А ведь самое смешное, коллеги, — вышел из задумчивости Лохматов, — что алкаш по фамилии Пантюшин нам что-то принес. А эти уроды — не нашли. А вы — и ухом не ведете.
Немая сцена затянулась. Максимов сглотнул и начал озираться. Екатерина задумчиво разглядывала покосившуюся люстру. Вернер выглянул в приемную.
— Не может быть, — тягучим шепотом произнесла Любочка. — Эти уроды обшарили буквально все…
— Не совсем, — загадочно улыбнулся Олежка. — Проверка на профпригодность, коллеги.
Дырявая память осветилась — лихорадочные приготовления к празднику, тусклый мужичонка с папочкой под мышкой, садится на стул протертыми штанами, раскрывает папочку…
— За мной, — приказал Максимов, раскрывая дверь в приемную. — И берите пример с Лохматова, бездельники. Вот из кого вырастет достойная замена вашему начальнику…
В приемной царил кавардак, словно хорошо погуляла казачья стая. Бумаги с Любочкиного стола сметены на пол, органайзер перевернут, принтер завис над пропастью, грозя обрушиться от неверного движения. Единственное, что сохранилось в неприкосновенности, — газетка «Московский комсомолец», на которой в момент налета Любаша чистила селедку. Видок у прессы был, конечно, неважный. Кровь, кишки, вскрытая по брюху рыбина с вопросительными глазами… Пятеро взрослых людей, окруживших стол и тупо гипнотизирующих дохлую селедку — со стороны смотрелись, конечно, клинически. Но головы работали. Любаша свистнула газетку со стопки документов и использовала по назначению. А стопку недавно принесла с максимовского стола (поскольку был соответствующий приказ) и водрузила на свой. А значительно раньше сидящий напротив Максимова Пантюшин выудил из папки несвежую газетку и со словами «Вы должны найти мне эту женщину!» — бросил на ворох бумаг…
— Ага, сейчас мы ее почитаем… — забормотал Максимов, приподнимая грязный уголок. Любопытные «варвары» вытянули шеи. Из сложенного вдвое «Комсомольца» на белый свет явилась пара цветных фотографий. Держа находку двумя пальчиками, словно тарантула, Максимов протащил ее по воздуху и бросил на не изгаженный участок стола.
— Это женщина, которая, по мнению Пантюшина, его преследует, — торжественно объявил Максимов.
— Она не похожа на бред воспаленного воображения, — заметила Екатерина.
— А на хищницу по имени Мэри — тем более, — похвастался наблюдательностью Вернер.
Особа в черных очках, бесформенных невнятных одеждах и с плотно уложенными волосами собиралась выйти из-за елочки, когда сработал затвор. Нечеткий худощавый профиль, рука, сжимающая ремешок простенькой сумочки. Другая фотография сделана спустя секунду. Профиль превратился в анфас, очертились выступающие скулы, безупречный нос, глубокие морщинки в уголках рта, дешевенькое колье из галантерейной лавки… Женщина вышла из-за елочки и сразу обнаружила, что в нее «стреляют». Брови, частично выступающие над очками, свелись в одну линию. Женщина хмурилась. Ей это не нравилось.
— Замечательно, — ядовито процедил Вернер. — Куда ни плюнь — везде любимый женский пол. Мы обхитрили целую банду недоумков и жгучую красотку-атаманшу. Объясните только, зачем? На кой ляд нам это надо?! И что нам делать с днем рождения?
Обида за несостоявшееся празднество уже рвалась из груди. Ситуация требовала немедленного разрешения.
— В общем, так, — строго распорядился Максимов. — Плакать и рвать последние волосы мы не будем. Разберемся позднее. Никакой полиции — похихикать можно и самим. Представляю, как обрадуются в районке. Сущий позор на мою дурную голову — подставиться под криминальный шмон! Даю установку — полчаса на наведение порядка — всем гуртом и не стонать — и живо за стол, пока водка не закипела! Забыли, что мы тут не просто так страдаем?
— Слова мужа, — одобрил Вернер. — Умница ты наш, Константин Андреевич…
Он приполз домой в двенадцатом часу ночи, усталый, пьяный, как бригада грузчиков. Провожали Екатерину, а потом, надеясь достойно завершить вечер, притормозили у двери с надписью «Круглосуточно», которая почему-то не желала поддаваться. И колотились в нее аккурат до приезда патрульной машины. «Все нормально, мужики, — объяснил протрезвевший Вернер высунувшемуся сержанту. — Дежурный охранник любит продавщицу, им некогда. Охотно подождем». Патрульных разобрало любопытство, они вышли из машины и тоже принялись долбиться в запертую дверь. Вылез перепуганный охранник в расстегнутой униформе. В отделе продавщица судорожно подтягивала бретельку от бюстгальтера. «А ведь и впрямь, гляди-ка», — удивлялся рядовой патрульно-постовой службы — выходец из отдаленного степного села. «Есть еще женщины в русских киосках», — соглашался сержант. Несомненным плюсом явилось то, что никто не пострадал. Патруль отоварился по «льготному тарифу», сел в машину и укатил нести опасную и трудную службу. Детективы взяли, чего хотели. Выходя последним, Максимов слышал, как за спиной захлопнулась дверь — видимо, ночные работники недоделали чего-то важного…