Апрель на дворе. Снег еще кое-где. Ну и, разумеется, следы — Гросса и Матильды... Шагаю, сам не знаю, что дальше будет. Наконец вижу: сидят Эрвин с Матильдой на брезенте и пьют любимый кофе!.. Они, черти полосатые, пикник себе устроили! Я не верю, сижу в заснеженных кустах, слежу. А за кем и за чем? Они допили свой кофе, поцеловались и отправились назад. Возле полыньи ждал их лодочник, местный дядя по имени Ферапонт и по прозвищу «Ошалелый». Он любителей острых ощущений всегда перевозит в ледоход через реку за небольшую плату.
У меня такое впечатление, что вы с Лешей шибко бдительные. Уж заподозрили несчастного немца-безработного в самых тяжких преступлениях. Зачем, спрашивается, я прогуливался по «канатке» на высоте ста метров без лонжи! Обидно.
Так что Гросс, как я убедился,— человек как человек. И напрасно мы его в чем-то подозревали. На этом закругляюсь. Если узнаешь, где сейчас Лешка, как-нибудь сообщи.
Всех тебе благ и успехов на манеже.
ЭРКИН.
ЭРКИН, ДРУЖИЩЕ!
Вот мы встретились во Владивостоке. Август стоит на дворе. Погода здесь странная. Выйдешь на улицу — теплынь, солнышко греет. А через полчаса — проливной дождь! Но город хорош. Стоит на сопках. Народу тут всякого!.. Моряки — из каких только стран их нет! Англичане, американцы, бразильцы... И все в цирк ходят. Так что мы стараемся.
До того стараемся, что Лешка, закрутив с трамплина тройной стрекасат (Когда при исполнении сальто артист летит вперед, а сальто крутит в обратном направлении.— О. С), растянул сухожилия и две недели был на больничном. Мы очень по тебе скучаем, Эркин. Когда-то мы соберемся вместе и создадим аттракцион, о котором мечтаем! В нем будет сочетание многих цирковых жанров: и воздушный полет, и полет с амортизаторами, и эквилибристика, и прыжки партерные, и акробатика на лошадях! Но это не скоро. Только после совершеннолетия.
Мы здесь объедаемся крабами. Они не такие, как в Черном море. Огромные. Туловище величиной с обеденную тарелку. А лапы — поболее полуметра. Из океана приходят суда-краболовы, трюмы которых кишат крабами. Выбираем самых крупных. Разводим костер, засовываем в ведро краба, бросаем перцу, соли, лаврового листа. Вкусно удивительно, никакого сравнения с консервированными крабами «Чатка».
Но жизнь здесь напряженная. В июле, ты знаешь по газетам, японские самураи напали на нас в районе озера Хасан. Это совсем рядом с Владивостоком. Был объявлен комендантский час, часто воют сирены — воздушные тревоги. Короче — прифронтовой город. Но это уже в прошлом. Самураев выбросили окончательно с нашей земли. И теперь в городе царит торжественная, радостная обстановка. Все-таки как здорово! Коварно напали самураи, исподтишка, а по зубам схлопотали!
Здесь с нами работают хорошо тебе известные сестры Кирш. Отец у них обрусевший чех. Две сестры, разумеется, к нам не относятся. Они лет на семь-восемь нас постарше, а старшая из сестер — Ира — даже замужем за чудным парнем, Иваном Хаэовым. Он и гимнаст замечательный, и эквилибрист. И еще он мастер на все руки. Сам смастерил кофр — большой такой чемодан, который, когда поставишь стоймя, превращается в гардероб — такой, что иностранцы поражались: «Мэйд ин Эмеика?» А он отвечает: «Мэйд ин СССР». Так этот Хазов вместе со своим тестем Карелом Киршем такой номер создал с младшей сестрой, Карлой, что просто закачаешься. Называется номер — «Забор». Вот представь. На манеже забор. Выбегают девочка лет тринадцати и вроде бы ее старший брат. И начинают играть. Она карабкается на забор — он за ней. А на заборе — шагает по краю! Делает переднее сальто. Брат оказывается на трапеции, на которой делает копфштейн — стойку на голове. Карла лезет на трапецию, потом ложится на спину, балансирует, а в руках у нее концертино — маленькая английская гармошка. И вот так, лежа, играет она виртуозный каприз Паганини, который не каждый скрипач и в нормальном положении сможет исполнить!.. И вообще... Мы Карлу очень полюбили. Высокая, сероглазая... Мы даже так сказали друг другу: у нас под руками всего одна книжка — «Приключения барона Мюнхгаузена». Бросим жребий, кому эту книжку Карле читать. Выпало Лешке. Он и читал... Вот и все.
Но главное мы оставили напоследок. Всем нашим подозрениям конец. Вот что вышло. Приехал во Владивосток Эрвин Г росс со своей Матильдой. Это еще до событий на озере Хасан. И он полюбил кататься на лодке в бухте Золотой Рог. И еще охотой стал увлекаться. Жил он в гостинице «Челюскин» (в честь челюскинцев). И мы за ним следили... Все нормально. Ничего подозрительного. А однажды отправился в Уссурийские дебри — и не вернулся! После трехдневных поисков нашли его тело, обезображенное, растерзанное. Должно быть, на медведя напоролся. Бедняжка Матильда только по агатовому перстню его и опознала. Вот и конец детективной истории. Нам его даже жаль стало. Невезучий человек... Впрочем, неизвестно, что бы с ним за границей стало. Буквально через неделю пришло распоряжение откомандировать все иностранные номера в Москву. Кажется, решено пока обходиться без зарубежных циркачей.