Рад сообщить вам приятную для меня весть. Должен наш номер быть в городе, где сейчас обретается Гога, не позднее девятнадцатого июня. Это меня, конечно же, радует. Но последний экзамен в школе — двадцатого. Может быть, удастся уговорить педсовет, ввиду крайних обстоятельств, принять у меня экзамен досрочно. Надежда на это есть. Знаете, кто здесь директором моей школы* Ни за что не догадаетесь. Мы вам все уши прожужжали про преподавателя физкультуры в городе К. Геночку. Так это он! Солидный стал. А жена его, химичка, нас так гоняет, просто жуть.
Если встречу Гогу, то преподнесу ему сюрприз. Здесь, в Калинине, я встретил Любочку Фролову, к которой так неравнодушен Гога. Отца ее сюда перевели. И вот интересно: она по секрету мне сообщила, что ее отца тоже переводят в тот приграничный город, где Гога и куда меня отправляют. Поразительное совпадение! Представляю себе ликование Гоги. Такое раз в тысячу лет случается.
А пишу я вам, ребята, из больницы. Но не подумайте, что я на манеже поломался. Нет! По глупости. В том же парке, где стоит цирк, появился парковый аттракцион — «Полет из пушки».
Это некоторое подобие выстрела из пушки в фильме «Цирк». Только в кино Любовь Орлова взлетает вверх и цепляется за обруч с изображением полумесяца. А Иван Платонов, ставший моим другом, хотя и намного старше меня, вылетая из пушки, описывает дугу и падает в небольшую страховочную сетку. Номер этот очень опасный. Чуть не сработали с расчетной силой пружины — и Ваню выбросит за сетку или он не долетит до нее. Но этот человек без нервов. Ему не хватало его «пушки», так он еще купил себе мощный мотоцикл «Харлей Давидсон». И гоняет на своем «Харлее» как ошалелый.
Однажды позвал меня, как он выразился, «прогуляться в Москву». Выехали вечером. Шоссе прекрасное, фонари через каждые двадцать метров — Ленинградское шоссе. Иван и начал выкидывать фортели! Мчится, не держась руками за руль! А скорость около ста километров в час, из глаз слезы ветер выжимает, дышать трудно... И вдруг вдали — телега. Иван сигналит, мол, посторонись. А возница спит. Лошадь шагает себе не спеша. А как услышала сигнал, испугалась и стала поперек шоссе!
Я и сдрейфить не успел. Только подумал: «Черт тебя дернул С этим лихачом в Москву отправиться. Теперь вместо Москвы...»
Додумать я не успел. Иван, увидев, что гибель, резко своротил в кювет...
Меня метров двадцать по воздуху пронесло, с заднего сидения, как из катапульты, выбросило. А Ивана перевернуло раза три г.месте с его «Харлеем». И оба затихли. Очнулся я — один только стрекот кузнечиков. Окликнул Ивана — молчит. А я ползти не могу, все отбито. Кое-как добрался до Ивана. Лежит он под мотоциклом. Приник к груди — вроде дышит, но тихо...
На счастье, подкатил грузовик. Забросили нас в кузов — ив калининскую больницу. У меня ничего особенного, только опущение желудка. А у Ивана ребра поломаны, перелом правой ноги... Короче говоря, прокатились. Ох, эти лихачи мотоциклетные! Ведь предупреждал же!..
Обнимаю вас, друзья!
ЛЕША.
ИРА, ГИВИ, ЗДРАВСТВУЙТЕ!
Это я, Гоша, весть о себе подаю. Так хорошо в Тбилиси было! «Мушкетеры» собрались там вместе, д'Арбайсели объявился. И ты, Ира. Только вот как тебя поименовать? За «миледи» вполне можешь мне глаза выцарапать. Анна Австрийская тоже не годится. Разве что госпожа Бонасье. Нет, и «Бонасье» не подходит. Тебе, Иринка, что-то другое надо. Ты ведь подвиги совершала, за Гроссом гонялась, врачевала раны мужественному дяде Вано! Короче говоря, будь просто Иринкой!
Забот у меня — полон рот. Надо ведь выдержать выпускные экзамены. Математические формулы уже по ночам сниться стали. И физика донимает. После представления прихожу на квартиру и начинаю долбить. Страшно измотался. Одно утешение: скоро конец учебе. В субботу, 21 июня у нас будет выпускной бал. Уже сейчас стали готовиться. Петька Рыбаков, мой здешний приятель, раздобыл где-то трехградусный напиток «Москва» в бутылках из-под г.ампанского. Ну никак не отличишь. Два ящика заготовил и при-.рятал в родительском леднике. Я написал Леше в Калинин: если в выходной поедет в Москву, пусть купит чего-нибудь вкусненького и вышлет мне. И Эркину написал. В Ташкенте вяленая дыня классная, кишмиш, урюк, миндаль. Сгодилось бы к нашему праздничному столу. Но они почему-то молчат. Ума не приложу, в чем дело. На них это не пoxoжe.
Если увидите капитана Дамджарадзе, передайте ему от меня и остальных «мушкетеров» пламенный «салам»! Хороший он человек. У него кураж есть — смелость, отвага. Другой бы на его месте тогда давно бы лапки сложил. Помните наши приключения в горах?.. Конечно, помните, такое не забывается.