И поник головой, ожидая справедливого возмездия.
А он никак не реагировал. Я исподлобья глянул на дядю Борю. Лицо его, суровое, изрезанное грубыми благородными морщинами,
было словно каменное. Лишь небольшие, глубоко упрятанные в орбиты глаза хитро поблескивали. И вдруг он меня огорошил: «Значит, все-таки совесть мучила?» Я опешил. Он все знал?.. Откуда?! Борис Афанасьевич усмехнулся. «Тогда, в Одессе, не знал. Позже другие признались... И Гога, и Лешка!»
И мне после долгих лет стало легко и радостно на душе. Я всегда любил Гогу с Лешей. Но после этого!.. Поэтому я и пишу о них сейчас.
Из Одессы мы разъехались по разным городам. Гога и Леша затем отправились за границу. А встретились мы снова только в тридцать третьем году, в цирке Сталинградского тракторного завода.
Об этом цирке тоже следует рассказать.
Сталинградский тракторный завод — детище первой пятилетки. Времена были тогда трудные и, что греха таить,— голодные. Однако партия и правительство все, что только могли, делали для тракторостроителей на Волге. Возвели Соцгород. Дома были, конечно, не такие, как сейчас. Но хорошие дома, со всеми удобствами. Вместо трамвая по Соцгороду курсировал паровоз. Школы четырехэтажные, с хорошими буфетами. Приходи в большую перемену и ешь сколько угодно. Одно было условие: хлеб не мочить. У школы, где я учился, подсобное кроличье хозяйство имелось. Кормили кроликов остатками хлеба. А кролики моченый хлеб не едят.
Ну, а цирк для рабочих соорудили - просто загляденье. Куда там Одесскому!.. На 3000 зрителей. И прямо к верхней части амфитеатра полукругом примыкало общежитие для артистов. Каждому - отдельная комната!
Сколько радости было, как только мы встретились... Леша к этому времени уже заставил заговорить о себе знатоков. Одиннадцатилетним мальчиком он крутил в манеже полный круг «арабских прыжков» — боком через голову — в темпе, на крохотной площадке делал подряд три десятка фляков, т. е. совершал прыжки через спину назад на руки - на ноги и так далее.
Гога тоже стал выходить в «премьеры». На скачущей лошади выполнял задние сальто. В колонне уже не сидел на старшем брате, а стоял. А затем выжимал у него на голове стойку на руках. Эти трюки и сейчас бы отнесли в гимнастике к разряду «ультра-си», т. е. сверхсложных!
И опять вышло так, что мы приехали сменять старую программу. В ней, в частности, выступали канатоходцы Гулям-Хайдар. И еще был другой аттракцион — немецкий дрессировщик львов и белых медведей Лаци Кайтар. Это был представитель так называемой «дикой» дрессировки. То есть он стремился заставить животных выполнять различные упражнения с помощью силы, страха. В основе дрессуры нашей лежит иное: ласка, если хотите, «убеждение», хотя это и звучит довольно странно. Но это так.
Лаци с невероятной пунктуальностью, ежедневно, ровно в пять часов утра приходил на манеж (Клетка оставались с вечернего представления, поскольку Лаци Кайтар выступал последним) и занимался дрессировкой. И был у него лев Цезарь. Однажды Цезарь, получив рогатиной под горло, взбунтовался. Он стал прыгать на клетку, биться об нее... И добился своего: могучим ударом вышиб щит и помчался по рядам все выше, выше... А дверь в последнем ряду вела прямиком в общежитие!
Тогда в школе занятия начинались в восемь часов. Мало еще было школ. Учились в три смены.
Как обычно, я поднялся в половине седьмого. Рано? Надо размяться, отработать кое-какие упражнения.
По дороге в туалет я встретил Гогу и Лешу. Туалетная — в конце коридора, довольно большое помещение без закрывающейся двери. Мы там беседуем, говорим, что хорошо бы не опоздать на занятия в школе...
И вдруг!..
Вот представьте, ребята, себя на нашем месте. Вы тоже размышляете по поводу того, что в школу нехорошо опаздывать. И вдруг!..
В двери появляется Эркнп Гулям-Хайдар. Он почему-то до сих пор не желал с нами знакомиться.
Эркип заходит, видит нас, что-то бормочет неразборчивое. Мы — тоже. И вдруг!..
Тоже себе представьте!.. В тихое местечко врывается разъяренный лев! Да, да, лев, самый настоящий. Африканский лев Цезарь!
Что бы вы сделали на нашем месте?.. Правильно! Мы то же самое. Мы замерли, оцепенели, закаменели в самых неподходящих позах. Даже тысячу лет спустя история не оценила бы их, эти наши изваяния.
А лев рычит ужасно, так, что стекла звенят, и своими страшными лапами размахивает, как смертоубийственными палицами, в метре перед нашими головами... Влетел Лаци Кайтар, но тут же с воплем кинулся прочь-—Цезарь зацепил его когтем и, как потом выяснилось, распорол ему руку от плеча до локтя!..