У Мишель было счастливое детство: обеспеченные родители, папа – военный, делающий все для своей единственной дочки, мама – творческая личность, художница, открывшая ей мир прекрасного и уточненного искусства. Девочку, а потом и девушку, все любили, выполняли каждый каприз, окружающий мир был добр к ней.
И в один момент все рухнуло. Страшно рухнуло.
Мишель понимала: не встреть она так быстро братьев Диксон, скорее всего, прожила бы пару дней от силы. Испуганная, слабая, не умеющая противостоять жестокости, никогда не встречавшая на своем пути злых людей. Наверно, смерть была бы для нее благом.
Эта неделя, наполненная эмоциями, спокойствием, смехом, алкоголем, сексом была для нее как излечение от жесткой психологической травмы.
Братья были не ангелами, далеко не ангелами, но они были тем, что доктор прописал. Без излишней жалости, не залезая в душу, особо не разговаривая, им все-таки удалось вытянуть Мишель из бездны отчаяния, куда она непременно погрузилась бы, если б осталась одна или присоединилась к компании других выживших.
Братья просто не давали ей задуматься о ситуации, постоянно находясь рядом, отвлекая шутками, объятьями, обучением работе с ножом и арбалетом, требованиями еды. И, конечно, сексом.
Столько секса, разного: грубого и нетерпеливого, страстного и долгого, нежного и ленивого, но всегда потрясающего, в жизни Мишель не было никогда. Чаще всего они занимались этим втроем, иногда кто-то из братьев улучал момент, пока другой был на охоте. Мишель очень быстро вошла во вкус, привыкла к тому, что ее постоянно хотят, и сама, разглядывая крепкие фигуры братьев, их такие разные лица с одинаково четкими чертами лица и жестким выражением глаз, понимала, что хочет их не меньше. Причем обоих сразу. Несмотря на то, что и поодиночке они были отличными любовниками, вместе они творили с ней такое, что она буквально улетала из тела и потом долго не могла прийти в себя, ловя непослушными зацелованными губами воздух, и успокаивая бешено стучащее сердце.
Иногда, когда она все же ненадолго оставалась наедине с собой, девушка задумывалась, почему она так легко приняла то, что произошло между ней и братьями. Они были совершенно разными, и, останься в мире все, как прежде, никогда бы не пересеклись и не посмотрели друг на друга.
Подающая надежды, начинающая художница, любимая дочь, у которой впереди только светлое будущее, и парочка отбросов, белой швали, реднеков, как их тут, в Америке называли, с темным прошлым, криминальным настоящим и сомнительным будущим.
Даже сейчас, в этом свихнувшемся мире, подобное соседство было невероятным. И уж тем более невероятным было подобное сближение. Для братьев секс втроем был, очевидно, не в новинку. ( Хотя Мишель об этой стороне жизни их не спрашивала). Слишком уж слаженно они действовали, слишком спокойными были после, не борясь бесконечно за ее внимание, прекрасно зная, что каждый получит свою часть ласки в любом случае. А вот Мишель о таком никогда не думала, хотя, конечно же, знала, что такое возможно, Жозе иногда любил включать порно для настроения, да и в школе девочки чего только не рассказывали.
Не то, чтобы Мишель воспитывали в строгости, все-таки мама-художница и некоторая богемность среды, в которой взрослела девушка, накладывали отпечаток, но ей прививали стандартные семейные ценности. Когда-нибудь в будущем Мишель хотела бы семью, мужа, детей…
Это было до того, как мир сошел с ума.
Мир сошел с ума. И она, наверно, тоже. Вот и все.
Ей не казалось странным то, что она спит с двумя мужчинами. Вот не казалось – и все. Как будто она переняла у Диксонов их пофигизм: они не парились, просто наслаждаясь ситуацией, и она тоже. Что будет дальше - и будет ли оно – это дальше, никто не знал. Все трое - они жили одним днем, наслаждались временным спокойствием и не задумывались о будущем.
Глава 8
Выезжали в прежнем порядке: впереди Мерл на байке, сзади Дерил и Мишель в нагруженном под завязку пикапе.
Постояли возле машин, посмотрели на домик, в котором было так хорошо и спокойно, и в который они вряд ли когда-либо вернутся, покурили и поехали.
Мерл предлагал Мишель сесть к нему на байк, Дерил был против.
- Это, блядь, не прогулка тебе, - рявкнул он, шлепком по заднице отправляя девушку в машину.
Мерл скривил губы, глядя, как Мишель карабкается в пикап, но ничего не ответил, что само по себе было странно.
Дорога вела на север, в горы. Братья, после долгих споров, решили все-таки не отрываться от родной стихии, а просто поискать место понадежнее.