Башня — единственное в Вилоке, что не было вырублено в скале. Её сложили из камней, основание пряталось в ущелье, тупой шпиль дырявил небо. Он выступал над скалами как палец великана или как труба когда-то виденного Алёной завода. Разве что гораздо больше в диаметре. Вилокская Башня. Башня-тюрьма.
Пленников вывели в ущелье.
— Связать им руки! — приказал швиль с красным тюрбаном. Сразу же два солдата приблизились к пленным.
— Вы с мальчонкой поаккуратнее, — попросил Лум, подставляя сложенные вместе руки. — Он хрупкий.
— Ладно, — небрежно отмахнулся швиль в красном тюрбане, после чего добавил с искренним восхищением. — И памятный же денёк у меня сегодня выдался! Это надо же, самого Лумитора, Грозу швилей, вести в Кетум-Адамас дозволено!
— Это их камал, — шепнул Лум Алёне. — Или командир отряда. Что-то вроде эхсана у ависов. Он одновременно и предводитель отряда и проводник. Думаю, вряд ли ты знаешь все эти тонкости в названиях у швилей. Не знаешь же? Вот и я о том же. А надо тебе сказать, у наших подгорных друзей очень чёткая военная организация. Вот чего не достаёт армии ависов. Так вот, у них всё взрослое население делится на десятки, а из тех уже собираются сотни и тысячи. Причём каждый десяток — это семья, швили называют её айлой, причём входят в эту айлу только мужчины. Впрочем, женщин у них мало, так что и считать их швилям смысла нет. Женщины и не высовываются из Подгорья, сидят на хозяйстве, а мужчины работают в недрах, я тебе уже рассказывал, да служат татшемиру. Они зовут себя нукерами, или дружинниками. Подчинение у них безоговорочное, приказы выполняются не задумываясь. Если с поля боя бежит один, убивают всю его семью, чтобы другим неповадно было. Что и говорить, дисциплина отменная. Как солдат, я завидую им. Такого искусства военного не добиться ни одному другому народу Валлеи. Ну, разве что тани, да о них я мало что помню.
Алёне нравилось, как Лум рассказывал. Голос у него был приятный, живой. Заслушавшись, она не заметила, что отошли от Алнорских гор уже далеко. А между тем ущелье они покинули не по знакомой Алёне Вилокской дороге, а через другой его конец, северный, один из многих, укрытых в толще Алнорских гор. Отсюда тянулся узкий тракт, Краткий путь, проложенный совсем недавно, как объяснил Лум, по воле Колдуна, для удобства перемещения его войск, и соединял он город Вилок с Багровыми скалами, откуда узкой горной тропой уходил в Кетум-Адамас. Кратким он был назван не напрасно, оба горных хребта тракт соединял по прямой, через равнину и по каменному мосту над рекой Альбулой. В самом деле, самая короткая дорога в Валлее.
— Удивительно неприхотливый народ эти швили, — продолжал Лумитор. — А впрочем, как они там живут в своём Подгорье, кто их знает. Вижу, сопровождает нас не меньше пятидесяти нукеров, надо же, это нас-то двоих. Ценные же мы для них пленники, выходит. Но я-то понятное дело, меня они давно мечтали заполучить, а вот ты-то зачем им понадобился, ума не приложу.
— Я не знаю, — честно сказала Алёна. — Колдун уже давно пытался меня поймать.
И не только меня, мелькнуло у неё в голове. Где-то сейчас Юлька, Алёшка? Почему брата не ведут в той же колонне, что и Алёну с Лумом? Зачем их разделили?
— Почему нас в Кетум-Адамас ведут, это понятно, — говорил тем временем Лум. — Захотелось Колдуну лично с нами пообщаться.
Кто-то в чёрном плаще стремительно приближался на вороном коне от передовых.
— Смотри-ка, — хмыкнул Лум. — Сам Чёрный Принц к нам пожаловал.
— Чёрный Принц?.. — ахнула было девочка и во все глаза уставилась на всадника.
Тот, о ком так красочно рассказывал Лум, осадил коня перед пленными. Данное принцу прозвище вполне ему соответствовало: чёрным был не только плащ, но и вся одежда ависа. Голову покрывало подобие шлема и кожаная маска на всё лицо.
Лум и Алёна остановились. Авентин молчал, пристально разглядывая девочку.
— Так вот вы какие, — произнёс он, наконец, голосом незрелого юноши. — Ты и тот, второй.
Алёна напряглась, ведь принц упомянул только что её брата.
— Где он? — спросила она, но Авентин уже потерял к ней интерес и заговорил с Лумом. — Вы — наши самые ценные пленники. Впрочем, других пленников в отряде нет. Лумитор. О твоей доблести наши воины слагают легенды. Говорили, ты непобедим.
— Жаль тебя разочаровывать, — в тон принцу ответил Лум. — Легенды слагал не я, а правда, она всегда другая. Если ты ещё это помнишь…
Принц рассмеялся звонко и весело.
— Ты мне нравишься, Лумитор. Будешь служить нам, мне и Гельсэру, обретёшь не только славу…
— Но и позор, — спокойно закончил за него Лум. — Я должен разочаровать тебя ещё раз, но я не предам Владычицу Форитэль.
— Ничего-ничего, скоро передумаешь. Гельсэр переубеждать умеет. Знаешь, он ценит настоящих воинов. Он поставит тебя во главе нашей армии. Он приблизит тебя к нам, и мы станем править Валлеей втроём. Что скажешь?
— Нет уж, спасибо. — Медленно Лум обошёл коня Авентина стороной. Алёна семенила рядом. — А ты скажи своему отряду, — добавил Лум, чуть задержавшись. — Мост впереди разрушен, ещё с неделю назад. Вы, верно, нечасто этой дорогой ходите, если не знаете этого.
— Эй, это точно? — совсем не по-королевски окрикнул его принц.
— А ты пойди и проверь, — бросил Лум.
Вдруг он охнул словно от резкой боли.
— Лум? — забеспокоилась Алёна. — Что с тобой, Лум?
— Ничего… — выдавил тот. — Нога…
Его лицо побледнело, пальцы судорожно сжались, однако солдат не останавливался и даже не замедлил шагов. А на штанине его левой ноги ниже колена появилось кровяное пятно. Тут Алёна поняла: недавняя едва зажившая рана Лумитора открылась.
— Подожди, Лум, остановись, — сказала она. — Я попрошу у них лошадей.
— Не… надо… — прохрипел Лум. — Пройдёт…
— Но так нельзя, — возразила девочка. — Я знаю, рану нужно перевязать, а тебе надо лежать. Лум, ну нельзя всё оставлять как есть!
— Тихо! — грубо оборвал её он. — Это ненадолго.
Алёна удивлялась, чего ради этот человек не попросит помощи, а старается не подать виду, как ему плохо. Гордость, что ли не позволяет? Ерунда какая.
Мимо на вороном пронёсся Чёрный Принц.
— Понял, наконец-то, — сквозь сжатые зубы проговорил Лум. — Сейчас станут решать, как перейти реку.
Едва он это произнёс, как весь отряд встал.
Алёна тут же упала на песок и вытянула вперёд утомлённые ноги.
— Лум, — позвала она, шевеля ступнями. — А откуда ты знаешь, что мост разрушен?
Лумитор ответил не сразу. Он выпрямился, разглядывая, о чем жестикулируют явно спорящие Принц и ведущий отряда.
— Потому что я его и разрушил. До того, как меня сцапали.
Алёна ахнула.
— Ты?
Лум не ответил. Потом произнёс:
— Всё, решили. Выбрали то, на что я и надеялся. Впереди от дороги отходит тропа, тоже вполне подходящая для отряда, где есть конные. Она выведет к реке гораздо ниже моста. Там брод. Похоже, наш проводник тоже знает о нем. Вот найдёт ли?
Алёна вскочила, отряд вновь двинулся в путь.
— А ведь принц ещё совсем мальчишка, — снова заговорила Алёна. Она подставила Луму своё плечо, и теперь сама плелась еле-еле. — Ну, судя по голосу.
— Он не намного старше тебя, — пояснил Лумитор. — Лет на двенадцать-пятнадцать. У него и раньше ветер был в голове, а сейчас ещё эту самую голову заморочил ему Колдун. Эх, не верю я, что он сам к власти рвётся. Не похоже это на Авентина. Я его с пелёнок, можно сказать, знаю, нет в нем ни алчности, ни властолюбия. Добрая наивная душа. Сиротой рос, в старшем брате души не чаял. Мать-то родами померла, да и отец ненадолго её пережил. Уж очень братья любили друг друга. Только вот жену брата Авентин никак признавать не хотел, чужой считал. На этой почве и пошли у них ссоры. А тут и наследник родился. Понял Авентин, что лишний он теперь. У брата семья, власть, у Авентина же — лишь братова любовь. Тогда-то он и решил: уйду из замка бродить по свету, в замке не жизнь. Хотел свет посмотреть. Жизнь попробовать. Ребёнком ещё был, лет тринадцать, почитай. А тут мы узнаем гром-весть: Колдун собирается свергнуть Беладора и посадить на трон его брата. А потом Авентин убил Владыку. Да… изменился наш мальчик неузнаваемо. Кто бы мог подумать?..