Он кивает, но улыбка не достигает его глаз.
— Не заглядывай в морозилку. В ней много почек. Нет, я попал в тюрьму за... эм... хранение. Кокаин. Я пробыл там целый год.
Срань господня. Целый год?
— Сколько тебе было лет?
— Это было всего несколько лет назад. — Он думает. — Кажется пять? Мне было двадцать четыре года.
У меня отвисает челюсть. Это было так недавно.
— Боже мой, ты в порядке?
— Да. Не самый лучший момент в моей жизни. Но что уже сделать с этим? — Он улыбается, на щеках появляются ямочки. — Больше всего я скучал по женщинам.
Я прищуриваю глаза.
— Ты полон дерьма.
— Ты не первая, кто говорит мне об этом, — признается он, растягиваясь на подушках. Он смотрит на меня из-под ресниц, зеленые глаза мерцают. — Знаешь, тебе стоило спросить совершал ли я это.
— Да?
Он кивает.
— Ты ужасна. Я не хочу просто так произносить монолог о своем трагическом прошлом в одиночестве. Я стесняюсь.
— Извини. Я не знала, что требуется участие аудитории. — Я сворачиваюсь калачиком рядом с ним, утыкаясь лицом в его подушку. — Так ты хранил наркотики? — шепчу я.
Он подкатывается ближе.
— Неа. — Он шепчет в ответ. — Меня подставили.
Мои брови взлетают вверх.
— Серьезно?
Он кивает.
— Я просто оказался не в том месте, не в то время. Какая-то богатая сучка с отличным адвокатом и пристрастием к наркотикам на вечеринках обвинила в этом меня.
— И ты провел год с бандой преступников? Боже мой, Илай.
Его челюсть напрягается.
— Ты знаешь в чем настоящая загвоздка? — Он протягивает руку, чтобы поиграть с прядью моих волос.
— В чем?
— Это отец Ривена посадил меня в тюрьму.
***
Мы остаемся в постели еще около часа, потом я в конце концов заставляю себя встать и принять душ. Только я успеваю нанести мыло, раздается грубый стук в дверь. Я быстро ополаскиваюсь, и заворачиваюсь в полотенце, чтобы открыть дверь.
Коул стоит с другой стороны, скрестив руки на груди. Он хмуро смотрит на меня.
— Извини, тебе нужно в ванную? Дай мне секунду, я только обсохну...
— Сколько времени нужно, чтобы принять чертов душ? — говорит он.
Я смотрю на часы на стене.
— Я здесь всего две минуты.
— Как, черт возьми, я должен собраться на работу, если ты заберешь всю горячую воду?
Когда я впервые приехала сюда, я бы разозлилась на него за то, что он такой засранец. Теперь, однако, я думаю, мне становится более комфортно рядом с ним, потому что он просто напоминает мне сварливого старика. Я смотрю на кофе в его руке.
— Послушай, может быть, тебе стоит притормозить, — советую я, понижая голос. — Я слышала, что от переизбытка кофеина человек становится очень раздражительным. Очевидно, что у тебя есть с этим проблемы.
Его хмурый взгляд становится еще мрачнее.
— Это моя первая чашка.
— Так... это твоя черта характера? — Я втягиваю воздух сквозь зубы. — Боже. Это довольно прискорбно, не так ли?
— Убирайся из ванной.
— Окей.
Коул после душа уходит на работу, а Ривен запирается в своей комнате, отвечая на телефонные звонки, так что мы с Илаем проводим день, бездельничая в домике. Мы готовим поздний завтрак – яйца, бекон и тосты с авокадо, а потом устраиваемся на коврике перед камином и играем в карты.
После прошлой ночи я едва могу оторвать от него взгляд. Он выглядит потрясающе, его квадратная челюсть подчеркнута пламенем, его дикие каштановые волосы отсвечивают золотом. Каждый раз, когда он наклоняется, чтобы подбросить дров в огонь, я получаю отличный вид на его бицепсы.
Я провожу пальцами по мягкому, потертому ковру. Всего несколько часов назад я лежала здесь голая и тяжело дышала, в то время как двое мужчин по очереди лизали, целовали и сосали меня. При этом воспоминании на моих щеках появляется румянец.
— О чем ты думаешь? — бормочет Илай, отрывая взгляд от своей руки. — Явно о чем-то развратном.
Мой румянец усиливается. Огонь нагревает мою кожу. Я извиваюсь, обмахиваясь ладонью, словно веером.
Улыбка Илая становится зловещей. Он бросает свои карты и наклоняется вперед, чтобы взять меня за подбородок и медленно поцеловать. В итоге мы растягиваемся на подушках и неторопливо целуемся, совершенно забыв о нашей игре в покер.
С течением дня, снег за окнами начинает падать все гуще и быстрее. Я думаю, Илай был прав насчет бури.
— Когда Коул возвращается? — спрашиваю я, прикусывая внутреннюю сторону губы. Он просто пожимает плечами. Я хмурюсь. — Но... а как же шторм? Что если он попадет в него?
— Этого не случится. У парня сумасшедшие навыки предсказания погоды. — Он кладет еще одну карту. Теперь мы перешли к игре, которую он называет vändtia[14], в которой я невероятно ужасна. — В любом случае, он рейнджер. Он может переносить холод лучше, чем любой из нас. Твоя очередь, детка.
Я пытаюсь вернуться к игре, но не могу сосредоточиться. У меня какое-то нехорошее предчувствие. Я уверена, что что-то не так, но я не могу понять, что именно. Проиграв еще три партии подряд, я сдаюсь.
— Где он? Снегопад становится все сильнее. — Все, что я вижу из окна, – это густой белый шквал.
— Он, вероятно, остался в деревне на ночь. — Он касается костяшкой пальца моего подбородка. — Расслабься, Динь. Он бы позвонил, если бы попал в беду.
Мне не нравится идея об этом. Что если он по какой-то причине не может позвонить? Что если он поранился? Что если на него напало животное, или он поскользнулся на льду и раскроил себе голову, или...
Внезапно свет мигает и гаснет. В хижине становится темно и сумрачно. Единственный свет – серый, отражающийся от снега за окном, и мерцающий, оранжевый отблеск огня.
— Черт. Должно быть, что-то случилось с генератором. — Илай вскакивает на ноги. — Дай мне секунду, я пойду заполню его. Наверное, Рив забыл.
Я откидываюсь на спинку стула.
— Что не так?
— Наверное, просто кончилось топливо. Не волнуйся, у нас есть резервный и тонна заряженных аккумуляторов. Даже если он сломался, мы не останемся без электроэнергии. — Он направляется к выходу из комнаты.
Я встаю и подхожу к окну. На заднем плане я слышу, как Рив быстро говорит по рации. Несмотря на то, что его голос настойчив, певучая мелодичность его шведского успокаивает меня. Я прислоняюсь к подоконнику и позволяю своим мыслям блуждать, наблюдая за бурей. Я никогда в жизни не видела такое количество снега. Он кружится так быстро, что я вижу только белое, за исключением одного маленького серого пятна вдалеке.
Я хмурюсь, щурясь сквозь падающие хлопья. Там определенно что-то есть. Темная фигура медленно движется ко мне. Пока я смотрю, она спотыкается.
Срань господня. Это человек.
Я наклоняюсь еще ближе к окну, прижимаясь носом к стеклу. Я узнаю широкие плечи и гигантский, неуклюжий силуэт.
Это Коул.
С ним явно что-то не так. В обеих руках у него что-то большое, и каждые несколько шагов он останавливается, сгибаясь пополам. Судя по тому, как медленно он двигается, похоже, он ранен.
Я даже не думаю. Я направляюсь к двери, беру свои ботинки и пару снегоступов, затем одеваюсь в свою зимнюю одежду. Мои руки шарят по застежкам моего пальто. Сердцебиение отдается у меня в ушах. Я двигаюсь недостаточно быстро. Он ранен.
В конце концов, я полностью одета. Я оглядываю крыльцо в поисках чего-нибудь, что я могла бы использовать, чтобы помочь, и мой взгляд падает на санки, прислоненные к двери. Я хватаю их, беру себя в руки и открываю дверь, направляясь в снег.