Он усаживает ее к себе на колени. Примерно каждую минуту он слегка целует ее в висок или щеку.
Я не видел, чтобы он был так нежен с кем-то с тех пор, как родился Рикард. Так странно снова видеть его с этой стороны, после всех этих лет. Словно встреча со старым другом.
Пока я смотрю, его телефон жужжит. Он вытаскивает его, проверяет экран, затем встает.
— Мне нужно кое-что сделать, — бормочет он. Я раскрываю руки, и Дэйзи забирается в них, прижимаясь к моей шее. Коул переодевается в зимнюю одежду, берет лопату и выходит на улицу. Это вполне нормальное поведение для Коула, так что никто не обращает на это внимание.
Проходит несколько минут, и затем наш разговор прерывается скребущим звуком над нашими головами.
Дэйзи хмуро смотрит в потолок.
— Он убирает снег с крыши? Прямо сейчас?
Мы с Илаем оба пожимаем плечами.
— У него странные приоритеты, — объясняет Илай. — Слушай, у меня есть вопрос.
Она устраивается теснее в изгибе моей руки.
— Валяй.
— Ты хочешь, чтобы мы начали называть тебя Дженни?
Она слегка вздрагивает.
— Боже. Мне даже не нравится слышать, как ты произносишь это имя. Нет. Я думаю, мне больше нравится быть Дэйзи. Технически это все еще мое имя, и с тех пор, как я им пользуюсь... — Она пожимает плечами. — Я не знаю. Моя жизнь стала намного лучше. Я перестала преподавать и начала рисовать. Наконец-то я приехала сюда, в Швецию. У меня начались новые отношения. Это похоже на новый старт. Я оглядываюсь назад на то, кем я была раньше, и едва узнаю ее.
— Будешь Дэйзи, — обещаю я, целуя кончик ее уха. Она улыбается, берет меня за руку и переплетает наши пальцы.
Лязг прекращается, и Коул возвращается внутрь, стряхивая снег с ботинок.
— Буря утихла, — говорит он Дэйзи.
Она моргает.
— Да. Я знаю. Это была своего рода важная часть моего дня.
— Небо чистое, — подчеркивает он.
Она медленно кивает.
— Хорошо?
Он протягивает ей руку.
— Иди посмотри.
Неохотно я позволяю ей соскользнуть с меня и следовать за ним на улицу.
Илай растягивается рядом со мной, позволяя своей голове упасть мне на плечо.
— Я не могу поверить, насколько он мил с ней. Я никогда не думал...
— Я знаю. — После потери Рикарда я думал, что он запер свою мягкую сторону подальше. Но, может быть, все, что ему было нужно, – это она. Наш недостающий кусочек головоломки.
Мои мысли прерывает вздох снаружи.
— Ривен! Илай! Посмотрите!
Ошеломленные, мы оба хватаем свои пальто и идем к ним. Как только мы выходим на улицу, становится ясно, что ее так взволновало. Северное сияние.
Даже после того, как я прожил здесь большую часть своей жизни, у меня все равно захватывает дух. Они висят прямо над нашими головами, светящийся зеленый занавес света, похожий на колышущийся кусок шелка. Пока мы смотрим, холод кусает наши лица, россыпь звезд изгибается и смещается, растекаясь по темному небу.
Дэйзи издает тихий звук, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее. Она плачет, слезы катятся по ее щекам. Ее лицо мерцает зеленым и голубым в потоке света. Я кладу руку ей на спину, поглаживая круговыми движениями ее пальто, и она кладет голову мне на грудь.
— Это так красиво, — шепчет она.
Мы стоим там пять, десять минут, пока огни вспыхивают над нами. Она все время тихо плачет, и мы прижимаемся к ней, чтобы согреть. Однако в конце концов она начинает дрожать слишком сильно. Я смотрю на ее лицо. Ее губы синеют.
— Тебе нужно вернуться внутрь.
— Но...
Коул кладет руку ей на плечо, поворачивая ее спиной к дому.
— Я очистил окно в крыше от снега в спальне Ривена. Ты можешь увидеть их там.
— О! — Вытирая лицо, она практически бежит обратно в дом.
Мы все смотрим друг на друга, и никто из нас не может сдержать улыбки.
ГЛАВА 32
ДЭЙЗИ
Я сворачиваюсь калачиком посреди кровати Ривена, вытягивая шею, чтобы посмотреть, на Северное сияние через стеклянное окно в крыше. Мальчики проходят через дверной проем, и я протягиваю руки.
— Идите сюда. — Они все падают на кровать вокруг меня, прижимаясь достаточно близко, чтобы я могла коснуться их всех сразу.
— Как долго оно продлится? — шепчу я.
— Трудно сказать. — Ривен пожимает плечами. — Иногда пятнадцать минут. Иногда всю ночь. Тем не менее, оно идет полным ходом.
— И теперь, когда сезон штормов заканчивается, ты сможешь довольно часто видеть его здесь, в горах, — добавляет Илай. — По крайней мере, до апреля. — Он делает многозначительную паузу. — Ну знаешь. Если бы ты осталась здесь.
— Я могу остаться здесь, — медленно говорю я.
— Я запла́чу, если ты этого не сделаешь, — говорит Илай.
— И вы все прощаете меня? — уточняю я. — Все вы? — Я не хочу ворошить прошлое, но с трудом могу верить в происходящее.
— Не смей больше спрашивай об этом, — приказывает Коул, усаживая меня к себе на колени. — Здесь нечего прощать.
Я киваю, глядя вниз.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Ривен. — После того как рассказала нам?
Я думаю, немного ерзая на коленях у Коула. Он рычит, когда я трусь о его член, и я бросаю ему улыбку через плечо.
— Прекрасно. Будто я сбросила тяжелый груз со своих плеч. Будто мне больше нечего скрывать от вас, ребята. Как будто я могу делать все, что захочу. — Я сглатываю, беру большую руку Коула и переплетаю свои пальцы с его. — Глубоко внутри себя, я знала, что я не грязная, не шлюха, и что мерзости, которые говорили люди, не олицетворяют меня.
— Они не знают о чем говорят, — твердо говорит Ривен. Илай начинает гладить мою лодыжку. Коул скользит свободной рукой по задней части моих джинсов, сжимая мою ягодицу. Я извиваюсь, чувствуя, как его член твердеет под моей задницей.
— Но... все вокруг говорили об этом. Все, о ком я заботилась. Мне казалось, не имеет значения, что произошло на самом деле. Если весь мир во что-то верит, правда не имеет значения, не так ли?
Илай хмурится.
— Это так не работает.
— Нет. Но именно так это и происходит. — Я делаю глубокий вдох, переводя взгляд с одного на другого. — На самом деле, я думаю, что хочу кое-что попробовать. Если... вы тоже хотите.
Как будто зная, что я собираюсь сказать, Коул скользит рукой между моих ягодиц. Я вскрикиваю, когда он целует раковину моего уха, потирая меня большим пальцем. Я чувствую, как все мышцы моей задницы сжимаются.
— Тебе это нравится? — урчит он мне в ухо.
— Да, — выдыхаю я. — Мне это нравится. Но...
— Видео, — предполагает он. Я смотрю на него большими глазами, и он хмурится. — Я его не смотрел. Ривен рассказал мне, что кричал тебе парень на площади, когда мы пошли чинить твою машину.
Ривен морщится.
— Что тебе понравилось...
— Трахаться в задницу? — предлагает Илай.
Ривен кивает.
Я вздыхаю.
— Да. На видео я занималась анальным сексом. Честно говоря, я думаю, что именно поэтому мне никто не поверил, когда я сказала, что не знала о съемке. Люди думали, раз я занимаюсь сексом «нетрадиционным способом», я, должно быть, какая-то развратная порно-звезда. — Коул сильно толкает большим пальцем мою задницу, и я подпрыгиваю.
— Ты чертовски развратна, — говорит он мне на ухо. Мои ресницы трепещут. Честно говоря, прямо сейчас я бы согласилась. Я толкаю свою задницу обратно в его руку и слышу, как он шипит на выдохе сквозь зубы.
— Бедные люди, — печально вздыхает Илай. — Держу пари, что они занимаются неудовлетворительным миссионерским сексом раз в год, а потом лежат без сна по ночам, мечтая о том, чтобы их трахнули в задницу. — Он печально качает головой, затем протягивает руку и кладет ее мне на грудь. — Знаешь, в шведском языке, — тихо говорит он, — есть очень старая поговорка. Finns det hjärterum så finns det stjärterum. Если в сердце есть место, — он гладит мое сердце, затем опускает руку вниз, и хлопает меня по заднице, — то в заднице есть место. И я думаю, что это прекрасно.