— С голода нельзя умирать. У тебя должны быть какие-то планы.
— Какие там планы… Никто не знает, что будет с ним завтра. Люди знают, что было; не знают, что будет.
— Но к чему-то стремиться надо. Цель какую-то надо иметь, идеал…
— Смешной ты, парень, — сказала девушка, и взгляд ее повеселел. — «Лев Толстой, идеал!» Откуда ты такой взялся?
— Из Москвы, — просто сказал Вовка. — У тебя никогда не было идеала?
— Когда была маленькая, мечтала о длинном платье, как у матери.
— А потом?
— Все, что было потом, не имело идеала. Папа погиб на финской войне, а мама убита немцами в Харькове три месяца назад.
И опять у девушки был безразличный взгляд. Вовке вдруг захотелось дотронуться до ее руки, сказать ей какое-то очень ласковое слово, которого он еще никогда никому не говорил. Ему хотелось, чтобы оживился ее безразличный взгляд.
— Может, я могу тебе помочь? — сказал Вовка, и от того, что эти слова прозвучали так обыденно, он покраснел.
— У самих-то дело швах.
— Мы едем на фронт!
— Куда? — удивленно спросила Нина.
— На фронт. Мы из школы убежали. На фронт хотим!
— Послушай! — воскликнула Нина, и в ее глазах зажегся свет. — Возьмите меня с собой. Я ненавижу фашистов! Я отомщу за маму. Возьмите меня!
Нина схватила Вовку за руку и держала ее цепко, как будто в этом было ее спасение.
— А что, — растерянно произнес Вовка, не ожидая такого оборота дела, — возьмем. Вот придет Николай, скажу ему, и возьмем!
— По правде?
— Ну конечно! Мы же твердо решили бежать на фронт. Мы все обдумали.
В этот самый момент я и подошел и сразу заметил, что с Вовкой что-то неладное. У этого флегматика блестели глаза, щеки были розовые и уши красные. Такого я за ним никогда не замечал, хотя знаю я его еще с детского сада.
Да и девушка как-то по-другому смотрела на меня.
Я взял Вовку за рукав и хотел отвести в сторону.
— Можем здесь поговорить, — сказал Вовка, не двигаясь с места.
Я пожал плечами и сказал:
— Скоро военный эшелон на запад пойдет, попробуем прицепиться.
— Не выйдет, — встряла в разговор девчонка.
— Тебя никто не спрашивает, — резко бросил я.
— Не надо так, Коля, — очень деликатно произнес Вовка. — Я познакомился с девушкой. Ее зовут Нина.
«Ах ты тихоня! — подумал я. — Стоило мне отойти, как ты уже познакомился. Прошлой зимой, когда я тебе о Галке рассказывал, ты что говорил: „Понимаешь, Коля, я увлекаюсь музыкой. Мне не до девочек“. А теперь на вокзале девчонку подцепил. „Нина — картина, свинина, солонина“», — это я всегда к новому имени рифмы придумываю.
— Что же ты молчишь? — спросил меня Вовка.
— Что мне, «ура» кричать! — ответил я.
— Я уже несколько дней толкаюсь на вокзале, — сказала Нина. — Как только военный эшелон приходит, на перрон никого не выпускают. Красноармейцы по перрону ходят.
— Конечно, невозможно прицепиться, — поддакнул Вовка.
— Что ты подпеваешь! — возмутился я.
Я, конечно, и сам не очень верил, что можно прицепиться к военному эшелону. Ведь там не дурачки едут. Но девушка эта возмущала меня. Ее-то какое дело!
— Нина поедет с нами на фронт, — твердо сказал Вовка, как будто это уже давно было решено.
Я не знал, что ответить этому очкарику. Но по его глазам я видел, что он не шутит и не издевается надо мной.
— У Нины отец убит на финской войне, — продолжал Вовка. — Мама погибла три месяца назад в Харькове. Живет она у тетки, а тетка заставляет ее милостыню собирать.
Я посмотрел на Нину. Пигалица с тонкой шеей. Косичка болтается. Да куда тебе на фронт? В детский сад дорога…
— Ты меня удивляешь, Вовочка! — сказал я, не скрывая возмущения. — Как-нибудь самим бы добраться до фронта, а ты привесок нашел.
— Ты поаккуратней выражайся! — гневно крикнул Вовка.
В моей груди горело пламя гнева, а у Вовки, наверное, пылал любовный огонь. Мы молчали, исподлобья глядя друг на друга.
— Ни к какому эшелону вы не сможете прицелиться, — повторила Нина. — В армию можно попасть только через военкомат.
— Мы уже пробовали, — ответил Вовка. — У нас даже военком знакомый есть. Не берет. Молоды.
— А вы с какого года?
— С двадцать пятого.
— Одногодки! — сказала Нина и победно посмотрела на меня. — В армию берут с двадцать третьего…
Нина вынула из сумочки паспорт.
— Родиться бы на два года раньше!