— Да нет! Стреляют-то не здесь, далеко!
Ребята не знали, что бои шли не только на площади Рабочие, возглавляемые руководителями патриотической организации «Движение 26 июля»[5], совершили налет на оружейный магазин и захватили там карабины, пистолеты и даже пулеметы. Полиция прибыла к магазину, когда рабочие уже были вооружены.
Услышав стрельбу, люди на площади вдохновились. Ребята были в первых рядах сражавшихся. Они старались держаться вместе. С лица Негрито не сходила радостная улыбка.
Он махал дубинкой, безуспешно стараясь ударить полицейского по голове. К Негрито подбежал какой-то мужчина и выхватил у него дубинку.
— Ты еще мал, парень! — весело крикнул мужчина. — Смотри, как надо!
Мужчина с размаху ударил полицейского по голове и скрылся в толпе.
На помощь полицейским прикатили мапурите. Включив прожектора и сирены, машины врезались в толпу, выплевывая на ходу мощные струи воды.
Перед мапурите люди беспомощны. Струи воды сбивают с ног.
Недалеко от мапурите идет драка. Несколько полицейских отбиваются от толпы прикладами карабинов. Машина уже совсем близко. Сильные струи воды ударили в толпу. Упало несколько человек, среди них полицейский. Фуражка полетела в одну сторону, карабин — в другую.
— Негрито! — кричит Пепе. — Хватай карабин!
Негрито схватил карабин и побежал. В этот момент вскочил на ноги полицейский, но на него бросился Армандо. Ребята уже скрылись за поворотом.
Негрито бежал так быстро, что Пепе едва поспевал за ним. Негрито все время казалось, что за ним гонится полицейский. Он чувствовал рукой ствол карабина, и ему хотелось как можно скорее оказаться в безлюдном месте. Он нырнул под арку дома, Пепе за ним. Ребята прижались к стене и стояли молча, едва переводя дыхание. Мимо арки пробегали люди, но ребят никто не замечал.
Послышался свист.
— Это свистит Армандо, я знаю, — шепнул Пепе.
— А может, кто-нибудь другой! — ответил шепотом Негрито. — Ты выйди и посмотри, а я здесь подожду.
Через некоторое время вернулся Пепе с Армандо и Рафаэлем.
— Дай-ка мне посмотреть карабин, — потребовал Армандо.
— Карабин мой! Карабин мой! — Негрито прижал карабин к груди.
— Почему это твой? — возразил Пепе.
— Карабин общий! — сказал Армандо.
— «Общий! Общий»! — возмутился Негрито. — Пусть еще Четырехлазый скажет, что общий.
— Не нужен мне ваш карабин. — Рафаэль пренебрежительно махнул рукой. — Стреляйте из него сами.
— Ребята, отдайте мне карабин, — попросил Армандо. — Я пойду с ним к партизанам. С оружием они меня обязательно возьмут.
— Не отдам! — отрезал Негрито.
— Ну, что ты будешь с ним делать, дурачок?!
— Зарою и буду ждать, когда в Гаване война начнется.
— Оружие партизанам сейчас нужно, — пытался убедить друга Армандо.
— Все равно не отдам.
Пепе и Рафаэль молчали. Рафаэлю карабин явно не нужен, а Пепе не знал, что сказать, хотя отдавать карабин ему тоже жалко.
— Значит, не отдадите? — последний раз спросил Армандо.
— Нет! — твердо ответил Негрито.
Армандо посмотрел на Пепе, но Пепе молчал.
— Ну и оставайтесь со своим карабином. А я все равно к партизанам уйду, — твердо сказал Армандо и, повернувшись, пошел прочь.
Скоро его фигура растаяла в темноте.
— Может, зря не отдали, — сказал Рафаэль.
— Ничего! — успокоил ребят Пепе. — Он еще придет к нам. Верно, Негрито?
— Верно! А сейчас надо бежать домой.
— Знаете что? — предложил Пепе. — Самый длинный из нас Рафаэль, пусть он и несет карабин.
Ребята помогли Рафаэлю запихнуть дуло карабина в штаны, а приклад прикрыть рубашкой. Согнуть левую ногу Рафаэль теперь не мог, и поэтому он шел, как хромой. Путь ребят лежал по темным улицам Гаваны, туда, где они жили.
Драгоценная коллекция
Утром Пепе проснулся рано. Разве можно спать долго, когда в городе столько интересных событий, а совсем недалеко от дома зарыт карабин. Поскорее надо проверить, цел ли он!
Несмотря на ранний час, пришла Жозефина. Пепе решил, что пришла она неспроста. Во-первых, Жозефина любит поспать. Во-вторых, она обычно разговаривает с матерью громко, а сегодня шепчется. Может, о карабине? Жозефина увела с собой мать.
Проснулся Эрманито и позвал мать.
— Нет ее дома, ушла, — ответил Пепе. — Ты еще поспи немножко.
— Я есть хочу!
— Все хотят есть! — успокоил брата Пепе, вставая с постели.
— Тогда я буду плакать, — всхлипывает Эрманито.
— Будешь плакать, еще больше есть захочешь, — знающе сказал Пепе, надевая свои единственные штаны и рубаху.