Папа ушел внезапно. Впрочем, может и не внезапно. Через неделю ему должно было исполниться семьдесят. Хотя разве для мужчины это возраст? Еще жить да жить. Может, он чем-то болел, но мне не говорил. Да мы почти и не общались. Лишь изредка обменивались поздравлениями. С тех самых пор, когда я вернулась из Парижа с дипломом. Но не Сорбонны IV, как он рассчитывал, когда я сбежала во Францию, а Международного института моды. Думала, за время учебы па уже спустил пар и смирился с моим выбором. Но, нет, увы. Как выяснилось, он надеялся, что «гены окажутся сильнее бабьей дури». Что я одумаюсь и вернусь на путь истинный, и он сможет передать мне дело всей своей жизни. Но тут «увы» оказалось ему. Я была целиком и полностью счастлива в новом мире красок, комфорта, красивых женщин и умопомрачительных нарядов. Мира, в котором я была не долговязой девочкой с грязноватой от загара кожей, ссадинами на коленях и брекетами на зубах. Я превратилась в хрупкую гламурную блондинку, которая ставит мужчин на колени. В общем, мира из моих детских грёз.
Не дуйся, Колумбия. Я хотела помириться с па. Даже купила билеты, чтобы прилететь к нему на юбилей. Кто же знал, что я так безнадежно опоздаю? Билеты пришлось сдать, и покупать новые — чтобы успеть на его похороны. Лететь партизанскими тропами, потому что на прямые уже был только бизнес-класс, а я не настолько много получаю. Впрочем, тебе ли ни знать, что честным трудом много не заработаешь.
Международный аэропорт известного своим наркокартельным прошлым, настоящим и будущим города Медельина встретил меня неприветливо. Пара солдафонов устроила мне просто унизительный осмотр на таможне. По их придирчивости можно было заподозрить, что трафик кокаина резко поменял направление, и наркотики теперь везут из США в Колумбию, а не наоборот. В итоге я опять опоздала — теперь на рейс до Тунхи, откуда до папиной Вильи-де-Лейва рукой подать. На мое счастье, следом летел небольшой грузо-пассажирский легкомоторный самолет, маршрут которого пролегал на северо-восток, в Венесуэлу. Он делал транзитную посадку в нужном мне аэропорту.
Аэропорт по форме был похож на половинку пончика, начиненного людьми. Сквозь его стеклянную ребристую крышу сияло по-колумбийски беззаботное солнце. Я стояла в гейте отлета в джинсах и дурацкой футболке, купленной за бешенные деньги в ближайшем ларьке. Мою блузку гамадрилы в форме напоследок «случайно» облили соком. Джинсы спасла только скорость моей реакции. Я могу понять желание твоих сыновей, Колумбия, поглазеть на «титос». У них вечно одно на уме, и оно ниже пояса. Но раз ты работаешь на таможне, нужно же знать какие-то границы!
В окно был виден небольшой самолетик, на котором нам предстояло лететь. Нас, бедолаг, было четверо. Я и трое мужчин.
Один был местным, примерно моим ровесником. Взгляд его липко скользил по выступающим частям моего тела, так что не отпирайся, Колумбия, он тоже из твоих. В его сторону я старалась не смотреть. Здесь, если мужчине смотришь в глаза, считай, подписалась на все тяжкие. Потом не отобьешься. Боковым зрением я выхватила выбритый затылок, темную кожу классической для местного населения смеси 3 в 1: испанцы, индейцы, афроамериканцы (не приведи господи назвать их неграми). Парень был, пожалуй, симпатичным. Белозубая улыбка делала его обаятельным, но мне сейчас не до романов условной безопасности. И вообще не до романов. Колумбиец был неплохо сложен. И очень энергичен. Он сновал туда-сюда, как мышь в новой клетке, время от времени обращаясь к другим пассажирам.
Второй, несмотря на тропическое круглогодичное лето, был одет в деловой костюм и галстук. Я бы заподозрила его в коммивояжерстве, если бы не взгляд. А взгляд был такой, пробирающий. Но добрый. Пробирающий до печенок добрый взгляд. На такого трудно не обратить внимание. Лет «коммивояжеру» было под сорок, но выглядел он прекрасно. У него было худощавое лицо с породистым, под линейку нарисованным, правильным носом, большие глаза и красиво очерченные, но тонковатые губы. Рот обрамляли складки, которые множились вертикальными ямочками, когда он улыбался. Высокий, открытый лоб и шапка жестких, курчавых волос выдавали независимость хозяина. Он тоже поглядывал в мою сторону, но так, изредка, стараясь не навязываться.
Третий был прямо красавчик оймама. На пару-тройку лет старше меня и бесконечно круче. Одежда в сафари-стиле была пошита на заказ и выгодно подчеркивала широкие спортивные плечи и узкие бедра. Мышцы груди, обтянутые тонкой маечкой под расстегнутой рубашкой, тоже были зачетные. Он вежливо поздоровался местным аналогом привета — Оле! — и погрузился в свои мысли. На меня он бросил один-единственный взгляд в пару секунд и забыл о моем существовании, как и о прочих. Не больно-то и надо. Что я, красавчиков не видела? И тоже решила всех игнорировать: и его, и коммивояжера, и колумбийца. И до посадки в самолет мне это даже удалось.