20.00. Деревня Умёт — это настоящее чудо! Вся проезжая улица (километров пять-семь) — сплошная вереница всевозможных трактиров и харчевен с экзотическими названиями на любой вкус: «Без жены», «Русалка», «Браток», «Ё-моё», «Едун». Не говоря уже о всяких там «Светланах», «Катюшах», «Натали»… Есть и литературные кафе: «Руслан и Людмила», «Серебряное копытце». Последнее, вдали от родных мест, особенно согрело нам душу, хотя вряд ли хозяева читали сказы Бажова… (Митька: «А может, и читали! Не вы одни такие умные…»)
Есть солидные кирпичные строения, а есть домики на сваях, стоящие прямо в русле речки. Венеция, да и только! По всей деревне дым от шашлыков, крики зазывал, перекрывающие даже шум автомобилей, и запахи, запахи…
С. А. утверждает, что сия деревня на границе с Рязанской областью занесена в Книгу рекордов Гиннесса. Мы ему верим. Но непонятно: откуда берутся посетители для столь огромного числа этих «точек общепита»?
20.10. Въехали в Рязанскую область. Говорим о книгах в Магдебурге, где когда-то служил С. А. Как он читал книги на немецком языке, мы не поняли, но то, что там были очень доброжелательные продавцы, в памяти осталось…
20.35. Переехали через реку Цна. За сегодняшний день, который еще не кончился, прошли уже 1000 километров!
20.40. Видим разрушенную церковь. Потом еще несколько таких же. Удивляемся. У нас на Урале церкви восстанавливают, вкладывают в это дело бюджетные и спонсорские средства, пусть даже и в ущерб социальной сфере живущих поблизости людей, а тут, в центре России, запустение…
С точки зрения веротерпимости и конфессиональной принадлежности у нас в «копейке» полная демократия и никаких противоречий. А. К. каждый раз перед началом движенья произносит: «Ну, с Богом, мужики!» Говорит, что такому напутствию научился у полковника Хабарова Л. В., в прошлом легендарного коменданта Саланга и героя «Афганского дневника» Виктора Верстакова, а ныне — начальника военного факультета УПИ…
У каждого красивого храма притормаживаем, стараемся заснять его на видео и фотопленку. Вспоминаем и Есенина: «…и на известку колоколен невольно крестится рука…» Да и Кердана можно процитировать: «…прорастает церквями Россия, словно порослью бывшая гарь».
20.56. Город Шацк. По улицам шастают шацянки (нетрудно догадаться, что сей каламбур принадлежит А. К., ностальгирующему таким образом по своей супруге Яне). А так, ничем не примечательный городок — по крайней мере, из окна автомобиля…
21.20. Наблюдаем необычайной красоты закат — ярко-красное, огненно-багряное, точно только что из сталелитейной домны, светило неспешно опускается в сиреневые облака (или дальний лес, кажущийся облаками). Пытаемся заснять это чудо, но на скорости не успеваем. Ведь действительно надо спешить, чтобы до полной тьмы отыскать какой-нибудь кемпинг или гостиницу…
21.40. В густом сумраке заливаем в баки бензин на маленькой автозаправке в деревне Екатериновке — наверное, дальней родственнице города Екатеринбурга («Нашему забору двоюродный плетень»). На спидометре 2045 километров. За 30 литров бензина отдали 230 рублей.
Пока С. А. осуществляет заправку, остальные прогуливаются около машины. Холодно. Поют соловьи. Командор критикует замерзшего А. К. за отсутствие лирики в данный момент. Позвольте, какая уж тут лирика, если «змэрз, як Маугли»!
21.50. Вырываемся на оперативный простор. Снова наблюдаем полотнище заката — вылитый российский стяг: белый, синий, красный… Но гостиницы все нет. Похоже, Родина забыла про своих сыновей…
Пересекаем речку Нетрож. Каламбурим:
23.00. Путешествуем по ночным рязанским просторам. Узкая и неважная трасса. Встречный поток гигантских, сияющих огнями чудовищ. Это с ревом мчатся навстречу (пролетая в полуметре от нашей хрупкой «копейки») колонны дальнобойщиков. Уральцы, их коллеги, по ночам не ездят, а здесь просто непрерывные вспышки слепящих фар и других огней, которыми водители уснащают свои великанские фургоны. Зрелище, конечно, красивое, но утомительное для С. А. Да и на всех остальных действует отнюдь не расслабляюще! Кажется, возьмет такая «торпеда» на полметра левее — и… Командор сумрачно мурлычет под нос: «Знать не можешь доли своей…» Нельзя сказать, что это добавляет оптимизма остальным, но терпимость к чувствам соседа — одна из наших заповедей.