Когда он шагал обратно на ферму по обсаженной деревьями проселочной дороге, его перегнали два всадника. Мужчина остановил лошадь и обернулся, остановилась и его спутница. Герберт узнал полковника Саутхема и его дочь Бетти. Девушка бросила на него один вопрошающий взгляд и тут же с полным равнодушием отвернулась, задумавшись о чем-то постороннем. Герберт был о себе не слишком высокого мнения, он не считал, что способен вызвать к себе интерес у такой прелестной утонченной особы, но все-таки ее высокомерие задело его за живое. Поэтому он чуть ли не с вызовом посмотрел в лицо ее отцу. Полковник Саутхем выглядел по-прежнему подобранным, лощеным — те же выдубленные щеки, красные прожилки в глазах, — однако он заметно постарел. И голос его звучал еще сиплее, чем раньше.
— Постойте-ка, постойте, — произнес он. — По-моему, вы молодой Кенфорд, что записался в Бэнфордширский полк.
— Да. Я вернулся домой. Демобилизован.
— Молодчина! Мне тут надо кое-что сказать вашему отцу, — продолжал полковник. — Он, надеюсь, дома?
— Нет, с утра уехал в Лэмбери.
— Хм! В таком случае, попрошу вас ему передать. Скажете, что капитан Спайрс-Вуд может приехать пятнадцатого, поэтому митинг назначаем на это число, и я хотел бы, чтобы председательствовал ваш отец — местный фермер, и все такое. Вы меня поняли?
Герберт не без иронии дословно повторил слова полковника.
— Верно, — кивнул полковник Саутхем. — И сами тоже приезжайте на митинг. Как насчет того, чтобы выступить перед публикой? Есть охота?
— Нет, — ответил Герберт.
— Что так? Страшно?
— Да нет вроде бы. Хотя, может, и это. Но я не хочу выступать перед публикой, пока у меня не будет что ей сказать.
Полковник мрачно усмехнулся.
— Об этом не беспокойтесь, Кенфорд. Мы вам найдем, что сказать.
— Это — да. Но я хочу найти сам. А я только что вернулся.
— Понятно. Но вы спросите у вашего отца. Он вам скажет. — Полковник оглянулся на дочь, которая выказывала признаки нетерпения. — Минуточку, Бетти, я сейчас. Не натягивай так поводья. — И снова перевел взгляд на Герберта. — Вы — сын фермера, у вас тут отличное хозяйство, не так ли? И вы воевали за свою страну.
— Старался, — ответил Герберт. — И что с того?
— Как это: что с того? Глупое выражение. Так говорят в американских фильмах. И моя дочь вон его употребляет. Теперь ваш долг — позаботиться, чтобы страной управляли, как надо.
— Я всей душой — за, — сказал Герберт.
— Тут сейчас вредного народа развелось, знаете ли, — воинственно продолжал полковник. — Идеи всякие вредные распространяются. Посмотрите на Европу.
— Я посмотрел.
— Вот именно. И что вы видели? Повсюду рыщут красные. Мы не можем допустить такого здесь, вы согласны?
— Не знаю, — спокойно ответил Герберт.
Полковник Саутхем прямо взвился.
— То есть как это не знаете?
— А вот так, — ровным голосом отозвался Герберт, он вдруг принял решение не щадить чувства полковника. — Во многих местах, где я побывал, красные, как вы их называете, теперь распоряжаются, потому что они одни последовательно выступали против нацизма. Вам это известно? А другие, которые боялись красных, шли на сотрудничество с нацистами и поэтому теперь утратили власть. Вот как обстоит дело там, в Европе. Каков расклад здесь, — этого не могу сказать, потому что еще не знаю, я только что приехал.
— Нацисты тут ни при чем! — закричал на него полковник. — С нацистами покончено. Надо теперь позаботиться о своей стране. Если вы, молодежь, не отнесетесь к этому со всей серьезностью, страна угодит в лапы бюрократов, долгогривых агитаторов и подонков индустриального общества. И кончится тем, что они уведут эту ферму у вас из-под носа, если будете зевать. Поговорите с вашим отцом, поговорите. Он понимает положение. И не забудьте передать ему насчет митинга.
Тут, к изумлению Герберта, дочь полковника Бетти громко рассмеялась. Отец сердито оглянулся на нее.