— Это совершенная неправда! — всполошилась леди Стрит. — Ты вовсе не скучный, дорогой. Я слышала, что лорд Дарралд любит забавные разговоры, но на твоем месте я бы сегодня проявила осторожность. Сначала нужно его получше узнать.
— Я, может быть, не захочу узнавать его лучше! — крикнул Алан сквозь гудение мотора. — И у меня сегодня нет настроения проявлять осторожность.
— К чему такие разговоры, дружище? — негромко одернул его Джералд. — Одни только нервы, и никакого проку. Эй, смотрите-ка, это автомобиль старика Саутхема. Не иначе как тоже катит в Харнворт. У него кто-нибудь сидит? Ах, он везет с собой Бетти? Ну, брат, держись.
— Бетти меня не беспокоит, — ответил Алан.
— Не знаю, не знаю. Меня бы ей ничего не стоило побеспокоить. Сейчас проскочу перед их машиной. Так будет безопаснее для всех. Ну, вот. Теперь даешь Харнворт и добрый стаканчик спиртного перед ужином!
Стаканчики спиртного, в том числе и отличного розового коктейля «Бакарди», дожидались их в библиотеке — красивой длинной комнате XVIII века, где стояла благородная мебель красного дерева и по стенам тянулись ряды несчетных кожаных книжных корешков. Стриты приехали раньше самого лорда Дарралда и его гостей, которых он должен был привезти с собой из Лондона. И это дало Алану время перекинуться несколькими фразами с Бетти Саутхем, объявленной как миссис Иллинстер.
— Алан, я ведь тебя сначала не узнала! — сказала она, улыбаясь своей загадочно-бессмысленной улыбкой. — Представляешь, мне показалось, что это кто-то из унылых секретарей лорда Дарралда. Почему мне примерещилось, будто ты унылый? Даже странно. Ты никогда не был унылым, дорогой, и никогда не будешь. Но в твоей наружности кое-что переменилось. Не пойму, что.
— Армейская стрижка. Этот костюм. Новые настроения, может быть. Еще коктейль?
— Да, пожалуйста. А что ты скажешь насчет меня? Как ты меня находишь?
— Ты такая же, как была. Красивая. Особенная. Чуть-чуть потусторонняя…
— Моя беда, что я слишком потусторонняя. Но ты говоришь мне все то же, что говорил раньше, верно? С кем это ты меня обычно сравнивал?
— С Ундиной. Я был тогда совсем еще молод, не стоит вспоминать. — Алан разглядывал ее. — Но я понимаю сейчас, почему я так говорил. У тебя своеобразное лицо, Бетти, и глаза особенные, широко расставленные, с раскосинкой, и этот широкий, изгибающийся злой рот… И бледность, создающая впечатление маски. И эта удивительно длинная шея, очень красивая шея, Бетти. Да, ты все та же — юная ведьма, русалка, наяда, бело-золотистая фея, дочь Короля Троллей…
— Алан, я только сейчас поняла. Мне тебя очень недоставало. Со мной теперь никто так больше не говорит.
— И не должен никто, раз ты теперь миссис Иллинстер. Кроме мистера Иллинстера, понятное дело. Что он за человек, Бетти?
— Крупный, богатый и военный. Военно-морской. Капитан третьего ранга, не как-нибудь.
— И где же он теперь капитанствует?
— На каком-то эсминце в Тихом океане. А ты ведь только что из армии, верно? Женат или как?
— Никак.
Она подняла стакан и быстро подмигнула. На сказочное существо Бетти походила, только когда принимала изящную непринужденную позу, да и то на отдалении.
— Слава Богу. Я думала, какая-нибудь курица, вроде твоей невестки Энн, успела тебя подцепить. Энн меня терпеть не может, хотя по мне, так пусть она владеет на здоровье своим беднягой Джералдом. Сколько я таких дюжих молодцов вроде Джералда перевидала в Портсмуте, пили у меня розовый джин. Боб их всех знает. Ладно, наплевать. Слушай, по-моему, будет очень даже интересно.
— Ты что? На сегодняшнем ужине?
— Да нет, конечно. Тут-то скорей всего предстоит одна скучища. Жаль, нельзя нам с тобой улизнуть и напиться в каком-нибудь кабаке. Ты бы рассказал мне все обо мне. Это у тебя лучше всего получается под градусом. Вот чего мне в жизни недостает, Алан, — я теперь понимаю — после всех этих дюжих молодцов.
— А может, я тоже стал теперь дюжим молодцом.
— Не говори глупостей, милый. Давай скорее пропустим еще по одной, пока не начались взаимные представления и вся эта светская трепотня.
Они едва успели пропустить по третьему большому стакану крепкого коктейля. Приехал лорд Дарралд с остальными гостями. Он оказался вовсе не таким, каким заранее представил себе Алан. Не грубый, жирный бандит с багровым затылком, а небольшого роста, узкогрудый, какой-то выбеленный и засушенный, больше всего похожий на важную духовную особу в гражданском облачении. Лорд Дарралд обошел всех присутствующих, каждому, без пропуска, пожал руку, предварительно пристально заглянув в лицо, словно делал смотр почетному караулу, после чего каждому улыбался неспешной улыбкой. Лучшее в нем была как раз улыбка. А худшее, решил Алан, — это голос и манера речи. Он говорил отрывисто, малословно, с каким-то нарочитым, искусственным американским акцентом, словно англичанин-актер средней руки изображает чикагского газетного магната.