— Да, не Елисеевский гастроном, — пробасил Миша за спиной. Когда он только подкрался?
— Кто пойдёт за продуктами?
— Давай жребий потянем.
— А что будем тянуть, сосиски?
— Тогда я две надкушу.
— Зачем?
— Чтобы были две короткие и одна длинная.
— Вы сходите, заодно пива захватите! А я билеты закажу! Миша, ты только карточку оставь! — проорал из комнаты Лаптев. Мы вздохнули, и принялись собираться. Собственно, мы были уже собраны: Макаров даже спал в ботинках. Он натянул на себя куртку, попутно выдавая Сергею последние указания.
— Заклинаю тебя, только целевые платежи! Я всё буду видеть по эсэмэскам!
— Тоже мне, заклинатель. Если Лаптев захочет, он обманет, — ухмыльнулся Сергей.
Мы вышли из подъезда и зажмурились от яркого солнечного света. Во дворе дети рыли норы в огромных сугробах. У подъезда сидел кот, размышляя, каким ему быть: независимым или невозмутимым. Из ракеты струился дымок.
— Артём, а помнишь, как мы в ракете курить учились?
— Конечно, помню. Ты мне ещё сказал, чтобы я затягивался посильнее. А курили мы «Беломор». На мой кашель полдвора прибежало, а ты спетлял.
— Я не переношу большие скопления людей.
— Угу, а потом отец заставил меня съесть целую пачку!
— Сигарет?
— Нет, блин, кукурузных палочек!
— Сурово.
— Зато эффективно, я с тех пор не курю.
— А жевательный табак?
— Очень смешно.
В магазине мы набрали какой-то случайной еды. Миша расплатился не глядя (чем богаче человек, тем меньше он рассматривает чек после покупки). Михаил не был транжирой и золотых запонок не носил, но его хлебосольность не знала пределов. Обрастая знакомствами, как корабль ракушками, Макаров был на короткой ноге с мэром и прочими прокурорами. Гиперзастолья были нормой в этих кругах. А купеческий размах Миши часто был принудительным. Меня он как-то заставил съесть целое блюдо устриц. Пришлось имитировать многоступенчатый кулинарный оргазм.
Лаптев гордо приветствовал нас распечатками билетов и страховок. Мы были в восторге.
— Вылет через три часа, так что придётся поторопиться. Но мастер чиптрипа Сергей Лаптев к вашим услугам. Там, где он, всегда всё о’кей! — он радостно показал нам пальцы, сложенные буквой «О».
— Слышь, Лапоть, а что такое «чиптрип»? Что-то венерическое?
— Ну ты темень! Это же по-английски, cheap — дешёвый, trip — путешествие. Понял?
— Да понял я, понял. Теперь ясно, откуда триппер привозят!
Пока Сергей читал Мише филологический мастер-класс, я накрыл на стол. На плите закипел чайник. Силуэты прохожих за запотевшим окном размылись.
— Гы, как будто в баню подглядываем, — Макаров мог опошлить любое явление.
— Кстати, о бане, вы руки помыли?
Я категорически не понимаю людей, которые не моют руки. Если я вижу мальчика, который немытыми руками ест банан, мне хочется вырвать у него из рук сладкий плод и кинуть под ноги мамаше, которая не приучила своё чадо к гигиене. Да, порой я страшнее зверя.
Нехотя друзья поплелись в ванную, я крикнул им сквозь журчащую воду:
— Там зелёное полотенце для гостей!
— Они все зелёные!
— Тогда то, что с котиками!
— С кем?
— С котиками!
— Они все с котиками!..
— Чем хотите, тем и вытирайтесь!
В кухню вошёл Миша и вытер руки об занавеску. Деликатный Сергей, судя по всему, воспользовался собственной арафаткой. Наконец мы уселись за стол, и Миша торжественно поднял бутылку пива:
— Ну, за Таиланд! Серёга, слушай, я и не знал, что ты так хорош в плане туризма!
— Чиптрип — моя стихия. Там, где Сергей Лаптев, всегда всё о’кей! — наслаждаясь триумфом, Лаптев опять показал ковбойский жест.
— Хорош уже окейкать. Пальцы разними. Сидишь как дебил.
Сергей замялся, потом, кряхтя, попытался разжать пальцы. У него это не получилось. Мы насторожились.
— Не могу я.
— Как так? — встревоженный Макаров привстал.
— После того, как я всё заказал, решил язычок подклеить…
— Какой ещё язычок?
— В ботинке. Взял твой суперклей и подклеил, а потом на секунду отвлёкся, и пальцы того… склеились.
Отсмеявшись, мы решили помочь Сергею. И принялись тянуть пальцы в разные стороны.
— Тужься!
— Дыши, дыши!
Наши советы не возымели действия. Сергей старался как мог, тужился и дышал, но без толку. После очередного рывка он запричитал, что ему, дескать, больно. Я призадумался.