Я не могла это больше слушать, по моим щекам катились горькие слезы. Макс унижал меня, как только мог, и теперь даже глумился над Робертом. Смеялся над человеком, которому и в подметки не годится.
— Не говори так о нем! — крикнула я. — Ты даже ногтя его не стоишь!
Но мои слова тут же вызвали удар.
Боже… Макс ударил меня по щеке, и от резкой боли я стала ерзать ногами, чтобы отползти от него как можно дальше — в самый угол возле унитаза. Я не ожидала такой жесткой реакции и теперь боялась новых побоев. Щека пылала, руки дрожали, сердце билось от страха словно бешеное.
Но Макс поднялся, подошел ко мне вплотную и опустился на колено.
— Я не давал тебе слова, Лиса, — его злые глаза пугали до мурашек. — Ты не имеешь права говорить, если хозяин тебя об этом не просит… Понятно? Лаять можно только тогда, когда я скажу тебе «Голос». Когда хозяин даст команду… А до этого ты должна молчать. Сохранять молчание, что бы я ни говорил. И что бы я ни делал… Поняла? Тебе ясно? — спросил Макс, но я боялась отвечать. — Ясно?! — крикнул он и схватил меня за голову, чтобы я кивнула. — Вот и отлично… Молодец. Хорошая псина… — Макс поднялся на ноги и достал что-то из пакета. — Послушная псина может есть. Вот твоя еда. Подкрепляйся…
Он открыл жестяную банку и вывалил в миску на полу консервы. Нечто желеобразное и на вид совсем несъедобное… Похожее на собачий корм.
Мой хозяин взял пакет и ведро, а затем вышел за дверь и запер «нору» на ключ. На лестнице послышались шаги. Звук становился все тише и тише, пока окончательно не затих…
Понимая, что лампочка скоро погаснет, я заглушила в себе гордость и жадно набросилась на еду. Она была холодной и дурно пахла, походила на фарш из куриных шкурок, хрящей и картона. Но это было единственным, что я могла съесть. А бороться с голодом сил не оставалось.
Макс очень быстро добивался своего — я становилась жалкой и послушной псиной, которая терпит удары и ждет хозяина, виляя хвостом. И пускай мне хотелось рыдать от этой роли, но выбора мне не оставляли.
Выбирая между верной смертью и унижением, я выбирала второе.
15
Я родилась в Америке. Хотя в планы моей мамы это точно не входило. Она приехала сюда из России на учебу — юная, умная, жадная к знаниям девчонка, победившая на всероссийской олимпиаде. Ей пророчили светлое будущее, должность в универе или даже престижную работу в одной из компаний в штатах. Требовалось лишь пройти курс обучения, получать хорошие оценки и держать в голове тот факт, что только идеально сданный экзамен позволит остаться в США или же вернуться домой в роли ценного кадра для столицы. Ее родители не были богатой семьей и всем сердцем надеялись, что дочь продолжит идти по намеченной дорожке, используя выпавший шанс.
Вот только сказка о покорении Нью-Йорка вышла не такой красивой, как хотелось.
Мать оступилась и связалась с плохой компанией. Подробностей я не знаю, но от приемной семьи узнала только то, что мама подсела на химию, стала прогуливать пары. А закончилось все тем, что ее изнасиловали. Вывезли в пустыню и бросили там умирать…
Ее чудом спас патруль пограничников, которые ищут нелегалов. Копы отвезли девушку в больницу, взяли показания, составили фоторобот тех ублюдков, что надругались над моей мамой… А через девять месяцев появилась я.
Я понимаю, что такие вещи просто так не забывают. Маме было трудно. Очень трудно и… страшно. Она понимала, что все разрушила своими же руками. Что если бы она не связалась с плохим парнем, не взяла первую дозу в долг и не стала прогуливать учебу ради всяческой дряни, то все бы не закончилось так печально.