— А в чем же смысл?
— Смысл в том, что звонить буду я, а не ты. Как только я звоню — ты отвечаешь. Я буду контролировать тебя в любое время, буду давать тебе задания. Буду говорить, что нужно сделать. Например, если нужно что-то убрать, помочь кому-либо из членов банды. Так что рекомендую держать телефон при себе и отвечать без заминки. Иначе условия жизни в семье станут жестче.
— Жестче? Куда уж жестче?
— Не глупи. Я верну тебя в подвал и снова надену ошейник. Ты ведь этого не хочешь, Лиса? — спросил Макс и посмотрел на меня суровым взглядом.
Мне ничего не оставалось, кроме как ответить твердое «Нет». Потому что в подвал я точно не хотела. Уж лучше ездить на разборки с картелем, чем лопать собачьи консервы. Это я могла сказать точно.
Тем временем мы подъехали к красивым кованым воротам, за которыми начиналась охраняемая зона. Сначала проехал черный джип, а затем нас бдительно осмотрели головорезы в татуировках. Причем их татуировки были куда ужаснее тех, что покрывали тело Макса. Эти лица забивались тату практически до равномерного черного цвета. Оставались чистыми только губы, а все остальное покрывали особые бандитские знаки. Самый читаемый из них — огромные четверки на лбу или щеках. Не зря эту банду звали четверками…
К слову, цифра «четыре» во многих культурах означала чистую смерть. Ее боялись и избегали, как огня. Люди верили, что четверка приносит несчастье. И это чувство настигло меня именно здесь — в окружении десятков мексиканцев с автоматами в руках. Пока мы ехали за черным джипом вплоть до белых мраморных ступенек виллы, меня не покидало чувство тревоги. Мне все казалось, что стволы направят на нас, и от машины Макса останутся одни лохмотья, как это было с тачкой Буча. И когда мы остановились, чтобы выйти и проследовать в дом… эта тревога лишь усилилась.
— Идите за мной, — махнул рукою парень в белой футболке. Который, собственно, и пригласил нас на переговоры.
Он уверенно поднялся на второй этаж, кивнув нескольким охранникам. То ли для того, чтобы они были начеку и внимательно смотрели на нас. То ли для того, чтобы те готовились просто расстрелять гостей и постелили перед этим целлофан на мраморном полу.
Так или иначе, но Максу пришлось отдать свое оружие на входе к дону. А меня просто обыскали, но на всякий случай изъяли телефон. Скорее всего, опасаясь, что внутри увесистого кирпича таится взрывчатка.
— Можно входить, — впустил нас мексиканский бандит. И мы вошли в роскошный зал, украшенный колоннами и персидскими коврами.
Посреди комнаты стоял раритетный стол, а за ним в кожаном кресле гордо восседал пожилой мужчина с пышными усами. Он молча указал рукою на стеганый диван, и мы с Максом присели, ожидая серьезной беседы.
— Очень рад знакомству, — улыбнулся мафиози. — Максим Чернов… Я наслышан о вас. Вы привлекли мое внимание еще в тюрьме. Когда вы устроили бунт… это было… было впечатляюще. Вы несомненно обладаете талантом лидера. Вам удается сплотить людей и достичь высокой цели… Я это уважаю.
— Спасибо, дон Рамиро. Но мне помогала мотивация. Я очень хотел выйти из тюрьмы. Любыми средствами. А сплоченная команда — идеальный вариант.
— Хм, — улыбнулся барон и отрезал край сигары мини-гильотиной, — у вас и сейчас в распоряжении хорошая команда, не так ли?
— Да, это правда. Хотя людей в банде совсем немного. Мы никому не мешаем. Нам не нужно много территорий для контроля.
— И тем не менее, — прищурился барон, — вы контролируете немало точек. Вы получаете доход от продуктовых магазинов, лавочек фастфуда, вы крышуете порядка сотни уличных торговцев кокаином… Это люди, которые не входят в мою систему власти. Но мне бы хотелось иметь доступ к их выручке. Вы понимаете, к чему я клоню, Макс?
Дон откинулся на мягкую спинку и пристально уставился на Макса. Будто наслаждаясь его напряженными скулами — явным признаком того, что Чернов понимает, о чем речь, но однозначно не согласен с положением вещей.
— Боюсь, дон Рамиро, я вас плохо понимаю. Не сочтите за наглость, но мне бы хотелось, чтобы вы прямо сказали мне, чего хотите. Что вам нужно конкретно от меня? Зачем вы меня пригласили сюда? Я должен дать вам какой-то ответ?
— Да, — кивнул барон, — да, Чернов. Тебе придется согласиться на сделку с картелем. Иначе…
— В чем же суть этой сделки?
— О… суть ее очень проста и понятна даже ребенку… Вы отдаете нам часть своих доходов.
— Вы хотите долю с наших точек?
— Да, Макс. Я хочу долю. Ты меня верно понял, Чернов. Я хочу всего лишь долю. Не больше того. Я не претендую на твои владения, не хочу тебя вытеснить или напугать. Все, что мне нужно — это лишь небольшая доля в твоем бизнесе… Я бы мог вас уничтожить, просто отправить людей, и они бы сравняли твое логово с землей. Моя власть позволяет мне сделать что угодно. Но я предлагаю сделку, и очень честную. Это ведь справедливо, не так ли? Всего лишь долю в обмен на гарантию безопасности. Ты всегда можешь обратиться ко мне на случай проблем с законом. Нужно отмазать от уголовщины — пожалуйста. Проблемы с копами — не вопрос. Нужно достать кого-то из тюрьмы — легко, только скажи мне имя, и проблема решена. Картель имеет такие связи, о которых ты даже не подозреваешь. С нами сотрудничают настолько известные люди, что их имена не сходят с заголовков газет, а многие из этих лиц ты можешь видеть по телевизору… Присоединяйся и ты к числу тех, кто сделал правильный выбор. И тогда все будут знать, что банда Чернова под защитой четверок. Никто не посмеет тебя тронуть. Ни полиция. Ни федералы. Ни другие банды. Никто. Подумай об этом.
Барон красиво говорил. И не верить его словам было трудно. Уж очень убедительной была его речь. Но Макса интересовало лишь одно:
— О какой доле идет речь, дон Рамиро?
— Какой доле? Тебя интересует размер?
— Да. Меня интересует размер.
— Но разве цифры имеют большое значение? Неужели деньги для тебя важнее хорошей дружбы и взаимопомощи?
— Сколько? — настаивал Макс. — Сколько партнер будет получать в качестве доли?
— Тридцать процентов, — ответил барон.
— Тридцать процентов? — нахмурился Чернов. — Это слишком много.
— Конечно, много, — согласился барон, но тут же ошарашил, пояснив: — Тридцать процентов — это ведь твоя доля, Макс. А картель будет забирать себе семьдесят.
39
Условия, которые выдвинул картель, оказались не просто драконовскими — они были смешными. Просто издевательством, лишенным логики.
— Семьдесят процентов? — не верил Макс своим ушам.
Еще секунду назад он был возмущен тридцатью. А теперь его поставили перед фактом, что банда должна отдавать просто так целых семьдесят процентов выручки.
— Именно так, — кивнул довольно барон и добавил: — Взамен я гарантирую вам безопасность. Вы сможете продолжить вести свою деятельность в этом городе. Вас не будут трогать полицейские, вы сможете пользоваться прерогативами, которые доступны нам, четверкам. Я считаю, это очень щедрое с моей стороны предложение. Но взамен этого я прошу щедрости и от тебя, Чернов. Надеюсь, ты меня понимаешь? Ты… согласен с доном Рамиро?
— Хах, — нервно улыбнулся Макс и укусил себя за кулак, опасаясь сказать что-то лишнее. — Простите, дон Рамиро. Но я вас не понимаю. Ваше предложение — это не сделка… Это просто кабала. Это рабство. А моя банда — не рабы. Мы не можем принять эти условия. Это исключено.
— Что ж, — вздохнул мафиози и отрешенно понюхал сигару, только что вынутую из лакированной шкатулки. — Очень жаль, Максим. Очень жаль. Я был уверен, что ты примешь мое предложение и окажешься более мудрым человеком… Но, видимо, я ошибся. Я сильно ошибался в тебе. Очень жаль… Отказ — совсем не то, что я ожидал от тебя услышать.