— Ты совсем не умеешь лгать, малышка, — сказал он.
— Я и не пыталась, — снова разозлилась я. Кто он такой, чтобы ловить меня на лжи? Не он ли представился чужим именем и обманул всю мою семью?
Сопя от негодования, я занялась тем, зачем, в общем-то, сюда и пришла. Взяла еще одну мочалку и начала оттирать с тела пятна грязи. Помыться, честно говоря, было приятно. Настолько, что, забывшись, я прикрыла глаза от удовольствия. Мне всегда нравилось ощущать себя чистой. И я не представляла, как буду оборачиваться волком и бегать босиком по грязи и прелой листве, засовывая свой любопытный нос в каждую встречную нору. Но быть волком оказалось намного приятнее, чем я думала.
Закончив с водными процедурами и проигнорировав подставленную мне руку, я вылезла из воды и завернулась в пушистое полотенце. Постояльцам гостиницы полагались банные халаты и тапочки, чем я не преминула воспользоваться. Одевшись, я почувствовала себя гораздо увереннее. А когда вышла в гостиную и увидела накрытый стол, и вовсе почувствовала себя на седьмом небе от счастья.
Приличия требовали дождаться хозяина, прежде чем начать трапезу, и я изнывала от нетерпения, пока Ронан сушил волосы и одевался. В отличие от меня, у него в номере хранилась и другая одежда, и из спальни он вышел, одетый не в банный халат, как я, а облаченный в рубашку и штаны.
— Почему ты не ешь? — спросил он, на ходу закатывая рукава. Я не смогла отвести взгляд от загорелых рук, особенно от правой, где красовалась татуировка истинной пары. У меня была точно такая же, только немного более изящная. И я совершенно серьезно считала ее насмешкой судьбы. Странно, что после того, что произошло, наша связь не была разорвана. Ронан нарушил все мыслимые клятвы, данные под Луной, и при этом его не поразило страшное проклятие.
— Жду тебя, — честно призналась я, хотя этот мужчина не заслужил ни капли моей искренности. Но его улыбка обезоружила меня и лишила последних сил на сопротивление. От моего сердца остались кровавые ошметки, и мне было уже все равно, что он станет с ними делать — попытается склеить или растопчет окончательно. В любом случае, от меня прежней уже совершенно ничего не осталось. Я повзрослела, утратила наивность и покрылась броней, за которую никого не собиралась пускать.
— Эми, — голос оборотня прозвучал необычайно мягко. Я сидела на удобном диванчике, и он опустился в кресло, стоявшее прямо напротив меня. — Мы через многое прошли вместе. Поэтому, мне кажется, я заслужил еще один шанс.
— Тебе кажется, — проворчала я. Не то чтобы я не была готова начать все с чистого листа, но с этого альфы, определенно, не мешало сбить спесь.
Вздохнув, он посмотрел на меня из-под нахмуренных бровей, напоминая при этом побитого пса.
— Я должен кое в чем признаться тебе, Эмбер, — сказал он, и я определенно была заинтригована, даже дыхание затаила. — И когда ты это узнаешь, клянусь, ты будешь самой счастливой волчицей в Лимерии.
Да? Неужели он изобрел лекарство от серой хвори, которая до сих пор уносила жизни оборотней по всему королевству. Или, может, вывел формулу бессмертия? Потому что, несмотря на свои некоторые мысли и поступки, я просто до ужаса боялась смерти.
— Говори, — подбодрила я оборотня, надеясь услышать действительно хорошие новости.
— Дело в том, Эмбер, — Ронан наклонился ко мне, и на его губах заиграла усмешка. — Что я, кажется, в тебя влюбился. Разве это не замечательно?
Наверное, услышав такую новость, я должна была начать пищать от счастья. Но я даже бровью не повела, и лицо оборотня вытянулось от изумления.
— Я люблю тебя, Эмбер, — повторил он настойчиво, как будто сомневался, что с первого раза до меня дошло.
Не зная, что ответить, я просто кивнула. Слишком рано было говорить о каких-то чувствах. Может, я и дала альфе еще один шанс, но это вовсе не значило, что я его простила. Ему еще предстояло долго, по крупицам, завоевывать мое доверие.
Чувствуя себя неловко, я решила уделить внимание блюдам. Повар, несомненно, постарался, и трапеза оказалась выше всяческих похвал. Нежное мясо таяло во рту, овощи, наоборот, аппетитно хрустели, а слегка поджаренные тосты сочились маслом. Все именно так, как я любила. Хотя, наслаждаясь едой, я не могла отделаться от мысли, что вкус крови во рту ощущался бы гораздо лучше. Моя внутренняя волчица хотела отправиться на охоту, и я пока не знала, как подавить этот низменный инстинкт. Потому что, если дать ей волю в одном, она тут же воспользуется моей слабостью и, не успев даже моргнуть глазом, я окажусь обнаженной под собственным мужем.