Что она упускала? Что не видела за этой мирной картинкой благополучной деревни?
…Или не слышала?
Рядом громким смехом взорвалась компания мужиков в стеганых тулупах. Этот смех взбесил еще сильнее.
Тихо! — крикнула Мелена.
Недоуменно переглядываясь, мужики обернулись к ней:
— Что…
Заткнулись все! Живо!
Те возмущенно притихли. Только староста, подбоченившись, выступил вперед:
— Короле Вейлора больше нет. И ты не глава королевской стражи, и не имеешь права…
— Заткнись, — процедила сквозь зубы, распуская искрящий хвост плети.
Мужчина хоть и был крепким, но молва о Мел бежала далеко впереди нее, и вступать с ней в конфликт напрямую никто не хотел.
— Нельзя так грубо, — только и смог сказать староста, чувствуя себя не в своей тарелке. Люди смотрели на него и ждали защиты, а он не мог заткнуть эту выскочку.
— Ты можешь просто закрыть свой рот? — в ее голосе звучала сталь, — все, закройте рты! Все!
Даже дети остановились, испуганно прижимая к себе санки. Над деревней повисла тишина.
Мел слушала. Поворачивалась вокруг своей оси, до рези в глазах всматриваясь то в поле, раскинувшееся за деревней, то в светлый частокол березовой рощи.
Потом нашла камень, подняла его и сжала в кулаке, впитывая то, что он мог рассказать.
И этот рассказ ей не понравился.
— Идите по домам. Закройте двери. Окна. Сидите тихо. В подпол не спускайтесь.
— Да что случилось-то? — не выдержала одна из почтенных женщин с большой, колышущейся даже под тулупом, грудью.
— Гости на подходе.
— Зачем же от гостей запираться? — не поняла женщина.
— Плохие гости. О таких надо молиться, чтобы стороной обходили.
В подтверждение ее слов деревенский пес Полкан пронзительно завыл.
— Беду кликает, — тихо произнес староста.
— Прибить окаянного!
— Ничего он не кликает! — Мел взмахнула плетью и острый щелчок пронзил воздух, останавливая кузнеца, который уже собрался прогнать пса, — не кликает, а предупреждает вас увальней. А-ну пошли, все! Дорна!
Вирта выглянула из-за соседнего проулка.
— Разгоняй всех по домам! Разрешаю кусать, пинать и хлестать по бестолковым задницам, так чтобы потом сидеть не могли.
Дорна встрепенулась, взглядом спрашивая, не шутит ли ее новая хозяйка, и та подтверждающее кивнула, но все-таки добавила:
— Только не калечь.
— Да что ты себе позволяешь?! — возмутился староста, но его слова потонули в рычании обернувшейся вирты.
В боевой ипостаси она была ужасна. Гибкий, сильный ящер с когтями и длинным, похожим на хлыста хвостом.
Взревев так, что даже молодые, да сильные парни, присели от страха, Дорна бросилась вперед, а Мелена наоборот со всех ног припустила по дороге от деревни. Отдалившись метров на сто, упала на колени, разгребла снег, ладонями вжалась в промерзшую землю и толкнула свою силу навстречу гостям.
Много их! Рвутся вперед, почуяв добычу, беснуются. И впереди не один ведущий, а несколько.
Земля уже дрожала, предвещая вторжение.
Мелена не могла пересилить их зов, но вот обмануть — другое дело.
— Дорна!
Сообразительная вирта уже разогнала всех по домам и теперь топталась за спиной у Мелены, угрожающе подняв шипы вдоль хребта. Она чувствовала валленов и была готова сражаться.
— Битвы не будет, — тихо сказала Мел.
Да и какая битва? Их двое. Деревенские не в счет — полягут за пару минут.
— Уведи их.
Вирта непонимающе склонила голову на бок. Столько раз она сражалась с роем, но такого приказа еще не получала ни разу.
— Иди за реку, через обрыв. Греми так, чтобы было слышно до самых гор. Поняла меня?
Вирта поняла. Спустя мгновение она уже приняла форму лошади.
— Мчи во весь опор!
Дорна взвилась на дыбы и, огласив поля и опустевшую деревню звонким ржанием, сорвалась с места.
Мелена же, выкладывая все что у нее было, успокаивала камень. Делала его мертвым, безжизненным, гасила любые колебания, издаваемые деревней.
Здесь ничего нет. Мертвая пустошь. Ни домов, ни людей, ни животных. Но есть ядовитые споры и непроходимые пласты породы.
Она выдумывала на ходу и сообщала это камню. Заставляла его замирать, уплотняла, строила барьер на пути у зовущих, сквозь который они не могли пробиться и ничего не видели за его пределами.
Снежная гладь впереди начала вспучиваться, и нарастающий холм стремительно несся в ее сторону. Поднимался, дрожал, дышал, как нарыв готовый вот-вот прорваться и излить на поверхность зловонный гной.
Между роем и деревней стояла только Мелена. На коленях, отчаянно вцепившись руками в стылую землю. Бледная, дрожащая от напряжения, но полная решимости идти до конца, чего бы ей это не стоило.