При этой мысли Эва подавила невольную дрожь.
Когда Зак вошел в гостиную своего городского особняка, было уже за полночь. Он увидел Эву, сидевшую в уголке дивана в окружении разбросанных журналов.
– Я думал, ты давно в постели. Ты дожидалась меня?
Эва не смогла сдержать улыбку.
– Зак, ты же сам предложил мне отдохнуть днем. Или я не правильно истолковала смысл задания?
Его высокие скулы слегка порозовели, но он тут же рассмеялся:
– Я и не знал, что меня видно насквозь.
– Как правило, тебя и не видно… – успокоила его Эва, всматриваясь в оживленное лицо мужа. – Хочешь чего-нибудь поесть?
– Нет. – От его пристального взгляда ее сердце забилось сильнее. – Что же, просвети меня, как продвигается операция по спасению исторической реликвии, – предложил он.
– Работы идут точно по графику.
– И когда мы туда въедем?
– Это зависит от того, как быстро я управлюсь с мебелью и отделкой. – Эва с трудом выдержала его взгляд. – Но если тебе не хочется жить в Хевелинге, ты можешь продать дом, когда ремонт будет закончен… Я не расстроюсь, – уверила она его.
Черная бровь приподнялась.
– Почему?
– Я согласилась стать твоей женой не из-за того, что ты обещал купить Хевелинг.
– Но это сыграло роль…
– Когда я в тот день осматривала дом, мне и в голову не приходило, что ты собираешься сделать мне предложение и что он когда-нибудь сможет стать моим.
Его выразительные губы медленно раздвинулись в улыбке.
– Но, по крайней мере, признайся, что ты воображала себе глянцевую журнальную картинку семейного уюта: камин с поленьями, собачки, кошечки, дети…
– Мне тогда казалось, что и ты настроен на ту же волну, – возразила Эва.
– На твою волну. Я скорее вижу, как дымят неисправные камины, царапаются кошки, воют собаки на поросшем бурьяном дворе, именуемом газоном. Но все это не так важно, если ты будешь довольна. Мне все равно, где жить, – усмехнулся Зак. – С детства я привык не привязываться к жилью, потому что едва такое случалось, как мы с Андреасом тут же переезжали на новое место. Оставленные жены с детьми всегда получали, говоря официальным языком, супружеский дом. Привычка к уюту, привязанность к четырем стенам не приносила мне ничего хорошего.
Эва мгновенно почувствовала себя виноватой. Ей следовало принять во внимание, что Зак все свое детство скитался с места на место и с каждым очередным разводом отца в очередной раз рушился окружающий его мир…
– А ты, – Зак пристально вгляделся в нее светлыми глазами, – ты выросла в доме, где чувствовала себя чужой, где ничего тебе не принадлежало и где ты, хотя и очень старалась приспособиться, все же так и не стала своей. Я теперь вполне понимаю, почему ты мечтала об устройстве собственного дома и почему для тебя это так важно. Но признаюсь, что еще месяц назад все это было выше моего понимания.
Зато вот в такие мгновения я понимаю, почему люблю тебя, подумала Эва. Горло ее сжалось, она соскользнула с дивана и устремилась к Заку. Его руки обвились вокруг нее, и Эва глубоко вздохнула.
– Если камины станут дымить, мы их починим, а для начала возьмем только одного крошечного котенка…
– Это слишком большая жертва, дорогая. Тем более что обилие мышей в доме потребует целой армии этих хвостатых тварей. – И, хрипло рассмеявшись, он притянул ее ближе и сверху вниз взглянул на ее прелестное лицо. – Только хочу тебя предупредить, моя красавица, если ты вздумаешь взять с собой в постель каталог с образцами обоев…
– …То ты немедленно продашь дом, – шутливо закончила она, когда он легко подхватил ее на руки,
– Это невозможно. Хевелшгг принадлежит тебе.
– Мне? – в замешательстве переспросила Эва.
– Он записан на твое имя. Считай его свадебным подарком.
– А тот дом в городе ты думаешь продавать? – удивленно пробормотала она.
– Зачем? Он еще пригодится, если мы захотим устраивать приемы…
Покинутым женам супруг оставляет дом? Зак сохраняет свой новоорлеанский особняк для себя на случай, если их брак распадется? Нет, сумасшествие с ее стороны думать об этом сейчас… сейчас, когда Зак склонил к ней темноволосую голову и запечатлел на ее губах такой долгий страстный поцелуй…
Позже, удобно свернувшись в клубочек и умиротворенно вздыхая, Эва нежно потерлась щекой о его гладкое загорелое плечо и представила себе его
Беспорядочное, лишенное семейного уюта и материнской заботы детство.