— Хорошо. Тут нашему дворнику бутылку предложили за кусочек угля.
Я напрягся и тихо уточнил:
— И что Евсеев?
— Лопату схватил и как погнал того посетителя. Я едва успел спину бедолаге прикрыть. А не то бы Евсеев ему ее сломал. Я и половины тех слов не знал, какими наш дворник гостя наградил.
— Ладно раз так, — с облегчением выдал я.
— Но потом наш дворник пошел к себе и жаловался котам, что и так большую часть жизни потратил на этот яд. Я все это время рядом с ним был, мастер. Боялся, чтобы он с собой чего дурного не сделал.
— Думаешь, он может с собой что-нибудь сотворить? — насторожился я.
— Вы лекарю своему скажите, пусть заглянет к мужику, когда время будет. На всякий случай. Потому как надо понимать — если человек не жалуется и не плачет, то это вовсе не значит, что ему не больно.
— Спасибо за службу, — я щелкнул пальцами и призвал тотем, чтобы подкормить Ярослава.
Тот получил привычную дозу силы и коротко поклонился.
— Спасибо, мастер некромант. Пойду я.
— Следи за всем, — приказал я и направился к крыльцу.
Голос соседки я услышал до того, как ее увидел.
— Сейчас опять кричать начнет, что он дома… — пробормотала Яблокова, открывая дверь. — Вижу я, что ты дома…
— Я вас слышу, — с мягкой улыбкой сообщил я женщине.
Она на мгновенье замерла, а потом закатила глаза и выдохнула:
— Когда я уже привыкну ко всему этому?
— У вас прекрасно получается, любезная Людмила Федоровна.
Каждый раз, когда я произносил новое имя соседки, она напрягалась. За долгие годы, проведенные в посмертии, Яблокова отвыкла прятать эмоции и потому очень открыто демонстрировала каждое свое переживание.
— Ты же врешь, верно? — прищурилась женщина. — И даже не краснеешь. Коварный некромант!
— Я на самом деле считаю, что вы замечательно со всем справляетесь. Мне нравится, как вы подстриглись. Вам идет такая прическа.
Яблокова тотчас провела пальцами по волосам и смущенно улыбнулась.
— Никак не могу привыкнуть, что теперь у меня челка. И что она будет отрастать. И еще я могу менять одежду.
Женщина зажмурилась, словно пыталась совладать с нервным напряжением.
— Все хорошо, — уверенно заявил я, осторожно касаясь ее плеча.
Яблокова сжалась, словно пружина, и воздух в комнате стал теплее. Соседка вынула из кармана платья тонкий браслет и попыталась защелкнуть его на своем запястье. Но у нее тряслись руки, и я взялся помочь. Металл показался буквально ледяным. Мне удалось справиться с замочком, и лишь тогда я заметил, что на лбу у Людмилы Федоровны выступила испарина.
— Спасибо, — пробормотала она, заправив украшение под манжету блузки. — Не дай Искупитель умереть с таким браслетом. Не хотелось бы носить его целую вечность, он ужасно некрасивый.
Я решил не обсуждать тему, которую ожившая Людмила Федоровна часто поднимала. Она каждый день тщательно выбирала одежду, подолгу крутилась у зеркала, чтобы убедиться, что выглядит хорошо. Хотя так и не решилась полностью обновить гардероб, поясняя это тем, что нынешняя мода ей не по вкусу. Но мне казалось, что она просто цепляется за прошлое. Пару раз я замечал, как женщина стоит перед распахнутой входной дверью, не решаясь перешагнуть через порог, будто на нее все еще действовали ограничения, которые не позволяли ее призраку отойти далеко от крыльца.
Питерский заказал для хозяйки дома красивую резную лавку, чтобы женщина могла разместиться между кустами роз и дышать там свежим воздухом, но я ни разу не видел, чтобы Людмила Федоровна воспользовалась этой возможностью.
— Как прошло заседание? — осведомилась женщина.
— Мне вернули право заниматься адвокатурой.
— Значит, тут скоро опять будет тьма народу, — проворчала соседка и повела плечами. — Думаешь, никто не догадается, кто я?
— Вы мой бухгалтер, — весомо заявил я. — И к тому же дальняя родственница. Для мертвой женщины вы выглядите на редкость свежо.
— Умеешь ты делать комплименты! — фыркнула Яблокова. — Доставляли почту. Я сгрузила письма тебе на стол. И скажу я тебе, Павел, ужасно неудобно, что я не могу их прочесть.
— Обещаю оставить вам их для ознакомления.
— Лучше разреши вскрывать их при получении, — буркнула Яблокова. — Кстати, тебе звонила девица Белова, просила передать, что явится вечером для важного разговора.
— Спасибо.
— Смотри, Павел Филиппович, не вздумай с ней заигрывать. Ты хоть парень и холостой, но уже не свободный.
— Помнится, в прошлый раз вы меня уговаривали на другое, — заметил я.
— Это было до того, как ты вскружили голову нашей Арине Родионовне.