— В чем же?
— Десять лет я отработал в прокуратуре, — ответил Руслан Константинович. — Потом сменил сторону и еще двадцать пять лет отдал адвокатуре. И это время все было… стандартно! Да, законодательство менялось, иногда очень сильно. Но потом пришли вы. И за короткое время попросту перевернули игру, как говорит молодежь. И теперь жандармы допрашивают призрака, чтобы уличить виновного в преступлениях старых лет. Признаться, мастер Чехов, вы изменили в нашем ремесле если не все, то многое. И чую я, что грядут большие перемены.
Я развел руками:
— Видит Высший, я сделал это не специально.
Руслан Константинович улыбнулся:
— Уверен, так оно и есть.
Мы остановились у двери зала, в котором было назначено заседание. И только теперь я заметил Свиридову, сидящую в одном из кресел. Она неуверенно кивнула мне в знак приветствия, и я отметил, что короткий вынужденный брак пошел ей только на пользу.
— Добрый день, Елена Анатольевна, — сухо произнес я.
В этот момент дверь зала открылась, выпустив в коридор секретаря, которая бегло осмотрела нас и произнесла:
— Заседание по делу адвоката Павла Филипповича Чехова.
Я глубоко вздохнул и шагнул в зал.
Комиссия уже сидела за столом. И едва мы вошли и заняли свободные места, председатель ударила по подставке молотком и начала:
— Комиссия в составе…
Я рассеянно слушал вступительную речь. Взглянул на Свиридову, которая видимо была единственным, кто мог дать показания. И был очень рад тому, что отец смог примирить меня с Шуйским. Потому что история про мертвечиху, которую я привел на допрос, была все еще на слуху.
Муравьева закончила речь, и слово взял Дамир Васильевич.
— За время практики Павел Филиппович зарекомендовал себя как превосходный специалист в нашем деле, — начал глава адвокатской палаты. — В подтверждение этому нам удалось собрать рекомендации от благодарных клиентов.
— Все клиенты были довольны работой Павла Филипповича? — уточнила Муравьева. И в голосе председателя я почуял подвох.
— Нет, — честно ответил Васильев. — Но за время практики, на Павла Филипповича была подана всего одна жалоба.
— К тому же она была отозвана, — спокойно добавил Машуков. — Недавно госпожа Бона Вита решила забрать жалобу.
Я удивленно поднял бровь. Руслан Константинович же продолжил:
— За работу Павла Филипповича также поручились новый начальник охранного отделения и глава кустодиев…
Он сказал это как бы между прочим, но я заметил, как от последней фразы Муравьева поежилась.
— Тогда хочу дать слово Елене Анатольевне Свиридовой.
Девушка встала из-за стола и произнесла:
— Павел Филиппович и правда первоклассный специалист. Иногда мне, адвокату со стажем, даже приходилось обращаться к мастеру Чехову за консультациями. У него практически сто процентов закрытых в пользу клиентов дел.
Муравьева пораженно посмотрела на Свиридову. Этот взгляд мне очень не понравился.
— Вы уверены, Елена Анатольевна? — уточнила она.
Девушка кивнула:
— Уверена.
— Но…
— Мастер Муравьева, — сухо осведомился Машуков. — Мне кажется, или вы пытаетесь оказать давление на свидетеля? К чему эти уточняющие вопросы.
Муравьева зло покосилась на Руслана Константиновича, но тот невозмутимо выдержал этот взгляд. За столом повисло тяжелое молчание. Пока, наконец, председатель не произнесла:
— Тогда, я думаю, что голосование излишне… Павел Филиппович, за нарушение адвокатской этики выношу вам выговор. И советую вам впредь при сложных делах обращаться за помощью к куратору. Приостановка вашей деятельности снимается, можете возвращаться к практике!
Она стукнула молотком по столу, показав, что заседание окончено. И вместе с этим ударом с души у меня словно упал груз размером с гору. И я улыбнулся.
— Благодарю, — только и смог произнести я, не в силах поверить собственному счастью.
Глава 2
Договоры и заговоры
— Я же говорил, что все решится в вашу пользу, — довольно заключил Руслан Константинович, когда мы спускались по лестнице. — Ну? Как ощущения?
Он с интересом взглянул на меня, ожидая ответа.
— Кажется, что с момента приостановки работы прошла целая вечность, — честно признался я. — Хотя все решилось в два заседания.
— Ну, так бывает, когда возникает некая неопределенность в том, что будет завтра, — ответил Машуков. — Хотя и я, и Дамир Васильевич были уверены, что вас допустят к практике.
— У меня были сомнения, — ответил я после паузы. — Дело Самохвалова должно выйти громким.