– Получается, вы коллекционируете девушек, – сделала я печальный вывод.
– Не утрируй, Доминика. Я даже не помню тех девушек.
– Значит, и меня забудете? – мой вопрос повис в воздухе. Если бы не повязка, я бы смогла понять ответ по глазам мистера Коллинза, а так было невозможно узнать, что он думает.
– Давай закончим эту тему, и лучше пойдем поставим тебе горчичники. Я хочу, чтобы моя девочка была здорова, – воодушевленно заявил господин.
Мы поднялись в мою комнату, и пока самый сексуальный на свете доктор готовил все необходимое для процедуры, я пластом лежала на кровати, от скуки подрыгивая ножками.
– А вам подходит профессия врача, – подала я голос, – особенно, окулиста. Наверное, вы бы наслаждались, проверяя зрение пациента и приказывая: «Закройте правый глаз, а теперь левый, и больше их не открывайте».
– Когда-нибудь я откушу этот острый язычок, – бросил шутливую угрозу мистер Коллинз и поцеловал меня так, что мой болтливый орган встретился с его напористым языком.
Господин погладил мою голую спину и положил горчичник в область лопаток. Затем проделал тоже самое еще три раза. Комната заполнилось едким запахом, но он меня не раздражал, а даже возбуждал, или присутствие мистера Коллинза так на меня влияло. Прикрепив к моей коже пахучих дружков, хозяин накрыл меня одеялом.
– И сколько так лежать? – проворчала я. На самом же деле, была готова лежать сколько угодно, лишь бы он был рядом.
– Около пятнадцати минут, – ответил хозяин, и все это время целовал меня в шею и плечи и расчесывал своими пальцами мои волосы. Травмированную Амандой руку я положила так, чтобы хозяин не заметил ожог.
Я разнежилась от нежных прикосновений и полученного тепла от горчичников. Мне хотелось свернуться калачиком в крепких объятиях мистера Коллинза и пролежать так до утра. Однако он терпеливо выждал пятнадцать минут, затем убрал горчичники и обтер мою спину мокрым полотенцем.
– Доброй ночи, Доминика. Набирайся сил, – ласково прошептал господин, поцеловал меня в макушку и удалился.
Глава 13
Единственное, что меня удручало в момент болезни – невозможность пребывать в моих любимых местах этого особняка. Мистер Коллинз объявил, что гулять в саду разрешит только, когда я не издам за день ни одного даже мини-кашля, но как я не старалась подавить болезнь, она предательски вырывалась у меня из груди. Про библиотеку и речи идти не могло, сложная лестница и моя вечно кружащаяся голова могли окончательно угробить остатки моего здоровья. Но жить без книг не могла, поэтому на свой страх и огромный риск выползла, подобно черепахе, и медленно сползала по нелюбимым ступенькам. Повязку держала в руке, заведомо полагая, как отреагирует на мою вольность мистер Коллинз.
Наслаждаться книгами удалось недолго, меньше получаса, и, как я и предполагала изначально, разъярённый господин уже ломился в мой священный храм.
– Доминика, черт возьми, ты опять за своё! – рычал бешеный зверь за дверью.
– Можете зайти, я в повязке, – спокойно ответила я.
– То есть, ты знала, что я буду зол, и все равно решила ослушаться моих указаний? – искренне поразился мужчина и, как цунами, влетел в библиотеку.
– Я подумала, что позже смогу загладить свою вину, – игриво произнесла я и кокетливо провела рукой по своей груди.
Этим жестом я хотела соблазнить своего господина, но совсем забыла, что мои руки повреждены ожогами, которые нанесла Аманда.
– Что это? – воскликнул от ужаса мистер Коллинз.
Я по привычке начала прятать руки, и про себя ругаться за свою легкомысленность.
– Я спрашиваю, что это такое, Доминика? – не унимался мужчина.
Он подскочил ко мне и начал разглядывать увечья, осторожно касаясь их пальцами, и пытался догадаться об их происхождении. Я молчала, не зная, что сказать. На кону стояла бешеная Аманда и ее угрозы убить меня.
– Что с тобой происходит? Ты теряешь сознание на холоде, где тебя находит Аманда. У старушки чуть не случился инфаркт. Она звонила мне в ужасе, что ты настолько глупа и осталась на морозе, видимо в ожидании меня. Я решил не поднимать ту тему, но теперь это, – озадаченно вымолвил господин.
– Инфаркт? Серьезно? Да это она заперла меня на улице и не пускала в дом! А эти ожоги от чая, который твоя старуха плеснула на меня, – удушающая ярость захватила все мое нутро, что я даже забыла об официальности в обращении к господину.