Облегчено вздохнув, Джен повернулась к двери. Сердце ухнуло, пропустив удар. Только у трех стен был оттенок кофе. Стена за спиной тоже была покрыта бабушкиными обоями, но не рваными и потемневшими. Казалось, кто-то отмотал назад время. Бумага выглядела свежей и новой, без пятен, потертостей и подтеков. Каким-то образом Даймон все убрал и восстановил. Джен подошла и приложила руку к стене с чувством, словно ее мир перевернулся, встал с головы на ноги.
«Какой мужчина способен на такое добро?»
Снаружи раздался хлопок двери машины и рев двигателя. Спустя мгновение показался Даймон в дверном проеме, темные пряди волос спадали на бровь, красиво очерченные губы растянулись в небольшой улыбке.
- Шериф Хейли уехал? – спросила Джен, испытывая необъяснимую неловкость.
- Да.
- Он попросил тебя не покидать город?
Даймон изучал ее лицо, в глазах горела решимость. Уголок рта искривился в насмешливой ухмылке.
- Да. – Он сократил расстояние между ними. – Тебе нравится? Обои?
- Безумно.
«И я смогу полюбить тебя, если себе позволю. Боже, откуда эта мысль? Этот мужчина не для меня. И никогда им не будет».
Джен всю свою жизнь знала, что не такая как все: как только она обретет полную силу чародейки, то сможет жить веками, как бабушка с мамой, никогда не состариться, и с помощью косметики и одежды станет скрывать от всех этот факт. Но, в конце концов, люди заметят. И чародейке придется уйти.
Не один смертный не сможет стать ее будущим. Впервые этот факт вызвал у Джен грусть.
- Мне жаль, что я не смог спасти все, но мне удалось снять с трех наиболее пострадавших стен достаточно, чтобы исправить четвертую. Я восстановил ее с помощью ластика и небольшой кисти, - он махнул в сторону нескольких маленьких баночек с красками, - а потом отреставрировал цветы.
- Спасибо. Ты даже не представляешь….
- Представляю. Именно поэтому я это сделал.
Он не добавил «для тебя». Да и не должен был.
Ее мир снова перевернулся. Он проделал колоссальный объем работы, задерживаясь до глубокой ночи. Для нее. Он сделал это для нее.
Синие глаза, яркие и ясные, в обрамлении темных ресниц, и в бездонной глубине этих глаз поблескивала истина, которую Джен страшилась признать. Даймон шагнул ближе, и Джен почувствовала его тепло.
Она подняла руку и дотронулась до подбородка, ощутив под пальцами грубую щетину. Прикосновение опаляло, наполняя болью и тоской.
Даймон неглубоко вздохнул и замер, осторожно, осмотрительно.
- Очень долгое время ко мне никто так не прикасался, - выдохнул он, встретившись с Джен взглядом и слегка наклонившись вперед.
Костыли ограничивали движения, и Джен молча их прокляла. Ей хотелось подняться на цыпочки и прижаться губами к его губам.
- Поцелуй меня, - прошептала она, то ли приказ, то ли просьбу.
Даймон обхватил руками ее лицо и пропустил сквозь пальцы пряди волос. Глаза Джен распахнулись и закрылись от неистового поцелуя. Даймон хотел ее и дал знать это обволакивающим поцелуем, будоражащим каждый нерв, словно провод под напряжением. Джен со стоном выгнулась к нему, костыли с грохотом упали на пол; теперь от падения Джен удерживали только руки Даймона.
Жар и неистовое желание усиливались. Джен хотела его здесь и сейчас. Одной рукой Даймон захлопнул дверь, прижал Джен и с жадностью набросился на ее губы. Руки блуждали верх и вниз по спине, а затем скользнули ниже и сжали ягодицы.
Джен не могла его не касаться: она пробежала по жилистым мускулам плеч, груди и, наконец, скользнула ниже. Эрекция впилась в джинсы, пока она возилась с молнией, высвобождая плоть и сомкнув руки на горячей коже. Обрушевшееся желание лишало дыхания.
- Ты чертовски сладкая, - пробормотал Даймон у ее губ. Затем поцеловал подбородок, горло, оставлял пылающую дорожку до ключицы. Опустив голову, он прижался к выпуклости груди, опустился и всосал напряженный сосок через тонкий хлопок рубашки и кружева лифчика.
Джен издала невнятный стон удовольствия вперемешку со смущением.
- Слишком быстро? – спросил Даймон, подняв голову. Глаза полыхали синим пламенем, губы плотно сжались от желания.
«Да, все слишком быстро».
Джен не могла вспомнить, почему ее должно это волновать. Она чувствовала, что ждала этого мгновения, знала, что это произойдет с первой секунды, как увидела Даймона в своем дворе. Кроме всего прочего, именно она запустила руку ему в брюки.
В ответ на вопрос Джен провела ногтями по члену, схватила в кулачек и погладила.
Даймон скользнул рукой ей под юбку, пальцы стали ласкать потаенное местечко между ног, отчего у Джен перехватило дыхание. Проведя пальцами от бедра до края медицинской шины, Даймон решил, что усилия, затраченные на снятие трусиков, не стоят того, и просто резко дернул. Звук рвущейся ткани отдался громким эхом в пустой комнате.
- Я куплю тебе новые, - пробормотал он уже у горла, пока пальцы двигались между бедер. Приподняв ягодицы, Даймон прижал Джен выше к двери, одна рука скользнула под шину, оберегающую травмированное колено, поднимая и поддерживая ногу. Джен прижала его эрекцию к лону и медленно ввела, растягивая плоть. Застонала и откинула голову на дверь, надеясь, что накаченные жилистые мускулы смогут удержать ее на месте. И с радостью встретила каждый толчок, что наполняли ее.
Поцелуи были жадными, глубокими. Ощущения пронизывали, бедра покачивались в едином такте, а губы Даймона ловили каждый ее стон и вскрик. Из горла Даймона вырвался звук неоспоримого удовольствия и животной похоти, долгие толчки стали сильнее и быстрее, и Джен накрыло оргазмом, плоть сжалась вокруг напряженного члена, заставив Даймона кончить. Экстаз окутал чувства, стер мысли и отнял осознание.
Наконец тяжело дыша, Даймон опустил голову и зарылся носом в изгиб шеи Джен, все еще удерживая ее прижатой к двери. Джен чувствовала себя невесомой. Удивительно живой. Затем Даймон поднял ее и отнес в кровать. А там уже сорвал всю одежду и осыпал поцелуями шею, живот, грудь, все время подразнивая.