– Та-ак… – сказал Борис Борисович. – Кажется, сегодня у нас торжественный вечер, посвящённый Ане Залетаевой. А я-то болтаю о каких-то аборигенах… Так что тебя интересует? Где я видел Аню Залетаеву? Отвечаю: в нашем институте. Уточняю: на первом этаже, в вестибюле, возле автомата с газированной водой… Ну, достаточно?
– Она, наверное, тут недалеко живёт?
Борис Борисович посмотрел на сына так, как будто видел его первый раз в жизни.
– Да нет, – сказал он, – где-то на другом конце города. А что?
– Да так… – смутился Боря.
А на следующий день Боря Дубов снова отправился на работу к отцу. Но на этот раз он и не подумал войти в отцовский кабинет, а принялся расхаживать по длинному жёлтому коридору взад и вперёд, взад и вперёд…
«А вдруг придёт Аня Залетаева?» – думал он.
Но Аня Залетаева не приходила.
Тогда от нечего делать Боря принялся изучать объявления, которыми был обклеен коридор. Прочёл объявления о постройке кооперативных гаражей. О том, что институтскому детскому садику требуются нянечки и посудомойки. О том, что для желающих отдохнуть, в месткоме имеются путёвки в дом отдыха «Красная Пахра»…
Потом Боря принялся за изучение противопожарных плакатов. Рассмотрел красиво нарисованных красных петухов и испуганных детей со спичками в руках. Прочёл стихи:
И ещё другие:
А Аня Залетаева не приходила.
Тогда Боря стал читать стенгазету «Пищевик», которую он изучил уже от корки до корки. В этой стенгазете была одна заметка, читать которую Боре не надоедало никогда. В ней директор института Мочалова Виктория Валентиновна очень расхваливала начальника отдела Дубова Бориса Борисовича за важное изобретение в мясо-молочной промышленности.
Боря Дубов прочёл эту заметку пять раз подряд и оглянулся. Ему показалось, что по коридору идёт Аня Залетаева.
Но это была не Аня. Это была киоскёрша Клавдия Ивановна. Она несла под мышкой газеты.
– Здравствуй, Боренька, – сказала Клавдия Ивановна. – Ты что же это в коридоре стоишь?
И тогда Боря понял, что стоять и ждать в коридоре в самом деле глупо и бессмысленно. Можно хоть целый год простоять, а Аня не придёт. Ведь живёт она далеко, на другом конце города.
«Эх, знал бы я её адрес!» – подумал Боря.
«Ну, и что бы ты тогда сделал? – возразил он сам себе. – В гости, что ли, к ней заявился? „Здравствуйте, я ваша тётя!“ Да она бы тебя сразу за сумасшедшего приняла!»
«Ну почему обязательно в гости? Взял бы, например, и письмо ей написал…»
«Письмо?! Вот дурак! Кто же это незнакомому человеку письма пишет? Да и что бы ты там написал?»
«Что хотел бы с ней подружиться…»
«Подружиться! Да очень ты ей нужен! У неё и без тебя друзей полно!»
«А я бы всё равно написал!»
«Ну что ты заладил – „написал, написал“! Адрес-то у тебя есть?»
Боря вздохнул. Адреса у него не было.
«Таких тут нет»
Алик и Тося составили план. План был такой.
Зайти к Тосе, взять бинокль. А потом отправиться к дому, где жил опасный преступник, и ждать, когда он выйдет из подъезда. И пойти за ним. И рассмотреть, какого цвета у него глаза. И убедиться в том, что они серые. Серые, как сталь. Как осеннее небо. Серые. Холодные. И жестокие.
Они направлялись к громадному двенадцатиэтажному новому дому, где жила Тося. И чтобы скрыть волнение по поводу предстоящей опасной встречи, Тося всю дорогу рассказывала Алику Спичкину, как раньше она жила в двухэтажном деревянном доме, как его снесли и как им дали новую квартиру.
– Да, мы жили в одной комнатке, – говорила Тося. – И дом у нас был старенький. Вокруг росли деревья. А весной можно было прямо из окна дотянуться рукой до цветущей яблони. А комнатка у нас хоть и маленькая была, но зато в ней была печка. Знаешь, какая печка замечательная! Белая, кафельная! Её можно было гладить рукой. Мы с Нинкой Кошкиной всегда играли, как будто мы её топим. Мы зажигали бумажки и клали внутрь. Жалко, что в новом доме такой печки нет!..
Тосиной бабушки, к счастью, дома не оказалось, и старый полевой бинокль спокойно перекочевал с полки на антресолях в Аликин портфель.
– Ой, Алик, я так волнуюсь, ты не можешь себе представить! – сказала Тося.
Выпив на дорожку по чашке компота, они двинулись в путь.
Прошли мимо магазина с башнями из консервных банок в витрине. Мимо жёлтого детского сада. Мимо гаража снегоуборочных машин, где во дворе стояли эти самые машины, расставив, как раки, свои клешни. Прошли мимо рынка… И оказались возле большого серого дома.