— Хочу сделать тебе комплимент: когда я схватил тебя за зад, мне он понравился не меньше, чем твоя мордашка. Ты прямо лакомый кусок.
— Я польщен, — с сарказмом пробубнил Мэдлер, с ужасом покачав головой.
Вскоре они были на месте. Инспектор провел его в прихожую квартиры на втором этаже. Все двери в комнаты были закрыты. Гостя протащили в спальню и наручниками приковали к спинке деревянной кровати.
— Чувствуй себя как дома, я сейчас.
Ваксон удалился, погрузив серебряный ключик в карман брюк, включив свет и закрыв за собой дверь. Только шаги утихли, Вэлан в панике начал дергать прикованной рукой. Какой толк от того, что он вампир, если не может даже с извращенцем справиться? Он рвался, раздирая себе до крови руку, но стоило как следует ударить ногой по спинке кровати, она разлетелась, и узник освободился.
Обыскивая комнату и не найдя ни в одном ящике ни пистолета, ни какого-либо другого оружия, он выключил свет и встал за дверью, натянув цепь от наручников между пальцами.
Через пару минут снова послышались шаги в прихожей.
— Я, знаешь, чего подумал...
Дверь открылась. Сэмюель вошел в комнату.
— Эй. У нас что, лампочка перегорела?
Извращенец отошел к выключателю, Вэлан подкрался сзади, и как только зажегся свет, цепочка натянулась поперек горла инспектора и стала его сдавливать.
Мэдлер не почувствовал никакой ярости, никакого страха. Его сердцебиение совершенно не ускорилось, хотя он душил человека. Клыки во рту удлинились, все вокруг заплыло все той же красноватой пеленой.
Его вдруг стало заводить сопротивление жертвы: то, как она дрыгала ногами, пыталась ослабить удавку и кряхтела что-то непонятное. С рыком Вэлан сдавил горло инспектора еще сильнее, послышался хруст, и наступила тишина. Никаких шорохов, звуков мышиной возни. Все стало совершенно тихо.
Изо рта человека вырвался кровавый пузырь, а сама жертва потеряла сознание.
Вампир отпустил тело с переломанной гортанью. Цепочка брякнула, повиснув на руке. Красная пелена перед глазами растворилась. Одновременно с отвращением и испугом парень посмотрел на обрюзгший мешок мяса под ногами.
Дыхание сбилось, показалось, что пульс участился, хотя ничего подобного не произошло. В недоумении Вэл сел на кровать и окунул лицо в ладони.
Он не мог поверить, что только что придушил человека собственными руками. А больше всего его насторожило то, что ему понравилось. Понравилось убивать.
Он зажал рот руками: казалось, его сейчас вырвет. На дрожащих ногах он вышел из комнаты, как можно осторожнее обойдя потенциального убитого, ибо первую помощь ему оказывать никто не собирался, и ломанулся искать ключи от наручников и машины. Трясущимися руками он стал перерывать всю его одежду. В голове крутилась только одна фраза: “Господи, Боже мой!”
Наконец он отстегнул “браслет”, еле попав в замок, схватил ключи от инспекторской машины и как можно быстрее метнулся вон из квартиры, даже не прикрыв входную дверь.
Уже на улице, пытаясь привести мозги в порядок и сосредоточиться, Мэдлер залез в бардачок машины. В поисках своих ключей он судорожными движениями выгребал все на пол, но когда откопал на самом дне пистолет — резко остановился, не отводя глаз от оружия.
Брать или не брать?
Немного поразмыслив, он “плюнул” на него и стал копаться в барахле на полу автомобиля.
Когда он нашел и собрал всевозможные ключи, он еще раз глянул на пистолет. В горле пересохло. Вэлан сглотнул и схватил его. Проверил обойму: все патроны на месте, уверенно пихнул за пояс черных джинсов и спрятал под курткой.
Как-никак, но с огнестрельным оружием он все-таки обращаться умел, причем не только с пистолетами.
В детстве, когда его приемные родители были вместе, и они всей семьей жили в Лондоне, его отец увлекался коллекционированием огнестрельного оружия и стрельбой. И совершенно естественно, что он обучал стрельбе и своего сына. Так что, еще будучи недоразвитым прыщавым подростком, Вэл уже умел заряжать, разряжать, разбирать, собирать, чистить и стрелять практически из всевозможных видов “горячего” оружия.
Так и не успокоившись, он выпрыгнул из машины и быстрым шагом пошел прочь.
На улице было часа три ночи. Событие, только что случившееся, не хотело выметаться из головы. Мэдлер шел в непонятном направлении, переводя дух, но вскоре собрался и решил снова посетить участок. Нужно было забрать машину, да и что-то говорило ему, что следует поинтересоваться убийством, из-за которого его задержали. Если Сандра и говорила о каком-то там шестом чувстве, которое развивается у носферату, то явно это было оно самое. Тем более в это время суток в участке должно было быть мало людей: так что предприятие казалось не очень-то и опасным.
Или не стоит этого делать?
Какая разница? Все равно. Что ему сейчас делать вообще? Можно бы было съездить навестить Эвиву, конечно, но это можно сделать позже. Можно поехать к группе, а смысл? Он им уже все сказал, тем более Дереку. Они и без него разберутся, что им делать. Лично он точно знал одно: назад дороги в шоу-бизнес нет. Потрясающие бы получились постеры с его фотографией на всю страницу! Нет, возвращаться ему точно не стоит, а вот задвинуть этого зазнавшегося выскочку Лакруа — как раз по вкусу, человек он или кровосос — без разницы.
Он сказал, что теперь у Мэдлера началась новая жизнь. Это точно: он уже убил двух человек, чуть не убил третьего, собирается проникнуть в полицейский участок и угнать конфискованную машину. Что можно еще пожелать для начала новой увлекательной жизни? Конечно же что-нибудь взорвать! И чего уж там прятаться? Тем более лучше хоть это делать, чем не делать ничего и помереть со скуки или, как выразилась Эвива, заниматься самоедством.
Будучи человеком, он достиг всего, что только хотел, так почему бы не попробовать начать жизнь с чистого листа и достичь новых высот, будучи вампиром?
Мэдлер улыбнулся своим размышлениям, но улыбка и оптимистические мысли в момент улетучились, причем безо всяких на то причин. Он остановился и устало сел на бордюр, в который раз окунув лицо в ладони. Из горла вырвался вой злого отчаяния.
— Что же делать, блядь... Что за херня?!
Он снова встал на ноги, не понимая своих эмоций ни на йоту. Зубы сводило от злости, лоб и глаза вокруг свербило, словно паника вместе с водопадом слез сейчас вырвется наружу, пальцы постоянно сжимались в кулаки, готовые разбить его собственную голову, а в груди... в груди точно сидел страх, который сдавливал легкие, подбираясь к горлу, готовился задушить и словно говорил, что никакие крики и вопли уже не помогут, поэтому он не даст им вырваться наружу, не даст разрядиться эмоциями. Это подсознательное чудовище словно обвиняло его в тупости, из-за которой он очутился в этом адском положении.
Вэлан не заметил, что почти бежит, пока не напоролся на припаркованную в какой-то подворотне машину. Он даже не понял, куда он мчался.
Ударившись коленом о передний бампер, он рухнул руками на капот. Дыхание учащалось с каждой секундой, ладони сжались в кулаки и с дьявольской силой стали бить по железной крышке, оставляя глубокие вмятины в ней и сбитые костяшки на пальцах.
Правой! Правой! Правой! Левой! Правой! Правой! Левой! Левой! Левой! Правым коленом по фаре! Он с рыком схватился обеими руками за капот, вырвал его и швырнул в сторону, сколов куски красного кирпича в стене многоэтажного жилого дома. Потом он стал бить стекла, вновь и вновь! Вырывать двери одну за другой и с криками ярости кидать их в разные стороны! Осколки стекла врезались в мясо! Но Мэдлер не чувствовал боли, не понимал своих действий. В глазах было темно, мысли гудели, он не узнавал свой голос.
Наконец, когда вся машина оказалась расчленена, парень рухнул на асфальт, облокотившись на стену. Приступ ярости прошел, оставив после себя серьезные раны и сильнейшую дрожь по всему телу. Только сейчас он почувствовал острую боль в руках, а частое дыхание стало превращаться в нервный смех.
Вытянув ноги, Вэлан сидел и смеялся, как умалишенный, а когда увидел, что сотворил с чужим автомобилем, то откровенно заржал.