Я сейчас вызову полицию! — шумел один из молодых людей.
Шум разбудил отца подозреваемого, старого Халиля аль-Балави. Уснувший за чтением на диване в гостиной шестидесятишестилетний школьный учитель на пенсии проснулся и поплелся смотреть, что за балбесы так разорались прямо у него под окном. Попытавшись что-нибудь разглядеть между занавесками, седобородый старик ничего не увидел, запахнул и подпоясал халат, заковылял к входной двери. Он еле успел приоткрыть ее, как она с треском повалилась, отбросив его назад. Три фигуры в кожаных куртках, не говоря ни слова, протиснулись мимо, четвертый встал вплотную к нему, преграждая путь. Не успев еще толком проснуться, Балави решил, что ворвавшиеся убегают от драки, которая продолжалась на улице. Но что это? Трое мужчин кинулись вскачь вверх по лестнице, в ту часть дома, где жили со своими семьями взрослые дети. Старик начал было протестовать, но почувствовал, как его плечо сжали, будто клещами. Клещи оказались рукой бугая в черном свитере.
— Мухабарат, — негромко выговорил бугай арабское название секретной службы, официально называющейся Директоратом общей разведки. И вручил Балави помятую бумажку. — Мы пришли за Хумамом.
У Балави подкосились ноги. Неужели это не сон? Со второго этажа доносились жуткие звуки. Детский крик. Какие-то удары, шум падения. Криком кричит его невестка, потом ее тон становится умоляющим, и вот уже она рыдает. Наконец в его мозгу возникла первая четкая мысль: это ошибка! Они пришли не в тот дом, не за тем Хумамом. Его сын целитель, а не преступник.
— Не знаю уж, что вы ищете… но этого тут нет! — с трудом выговорил он. — Здесь нет ни оружия, ни наркотиков. Мы не держим у себя ничего противозаконного!
Во встретивших взгляд старика карих глазах промелькнуло нечто вроде сочувствия, но офицер разведки не произнес ни слова. Мысли в голове Халиля аль-Балави неслись вихрем. А вдруг Хумам вел какую-то вторую, тайную жизнь? Может, он что-то украл в своей клинике? Нет, не может быть, думал он. Хумам — домашний мальчик. Ему и деньги-то не нужны. Ночные заведения, которые имеются в центре города в отелях для иностранцев, он не посещает. Да он из дому-то почти не выходит!
Опять крики, глухие удары. Потом вниз по лестнице загрохотал каблуками один из офицеров со свертком, в котором Халиль аль-Балави опознал вещи сына. Следом еще один с настольным компьютером; за ним двое с трудом тащили разваливающуюся коробку, в которую были напиханы книги, бумаги и подставка с компьютерными дисками. Сотрудник, тащивший компьютер, поставил его на пол и вручил старшему Балави рукописный перечень, заголовок которого гласил: «Недозволенные предметы». В перечне оказались в основном записи, как обычные, так и электронные, изъятые в качестве улик.
— Распишитесь здесь — в том, что мы ничего не сломали, — приказным тоном проговорил мужчина.
Халиль аль-Балави, теперь уже совсем проснувшийся, чувствовал, как у него под бородой горят щеки.
— Куда вы его забираете? В чем дело? — требовательно спросил он.
— Завтра можете навести справки, — ответил офицер. — Обращайтесь в приемную. В Мухабарат.
Старику сунули в руку авторучку, он на нее сперва уставился, потом поднял голову и тут же увидел, что сына ведет вниз по лестнице какой-то тоже, видимо, военный. Хумам Халиль аль-Балави был одет в длинную, до колен, рубашку курта[14] и пижамные штаны; шел медленно, глядя себе под ноги. При росте метр семьдесят он был немного выше своего отца, но в талии и плечах поуже; по рукам и цвету лица сразу можно было опознать в нем человека, привыкшего жить в окружении книг и поблизости от компьютера. Клочковатая бородка и встрепанные каштановые волосы делали его похожим скорее на непутевого переростка, чем на опытного врача, имеющего практику и двоих собственных детей.
Спустившись на нижнюю площадку лестницы, сопровождающий сына остановил. Отцу показалось, что младший Балави выглядит странно: стоит с каким-то необъяснимо отсутствующим видом, словно спит на ходу. Тут отец поймал взгляд сына. Родные карие глаза показались ему непомерно огромными и беззащитно-добрыми, как у лани. Обычно они были неспособны скрывать чувства, сразу же выдавали страх, гнев или любую другую эмоцию, которая овладевала Хумамом. Но в тот день в них проглядывало нечто такое, чему старик не смог сразу найти название. Это не было ни боязнью, ни нервозностью; в общем-то, не было это и гневом; в глазах сына сквозило что-то сродни презрению, с каким смотрит боксер-чемпион, которого свалили запрещенным ударом.
14
Курта — свободная длинная рубаха без ворота, традиционная одежда в Пакистане, Афганистане, Таджикистане, Бангладеш, Индии, Непале и Шри-Ланке, которую носят как мужчины, так и женщины.