Незнакомец вынул коробку с чернилами, ручкой. Пристроил чистую тетрадь на коленях. Руки дрожали.
- О, черт! - Он притянул к себе винчестер, вынул из рюкзака коробку патронов и торопливо набил магазин.
- Спокойно! Спокойно, Сережа! - сказал он сам себе.
Была комариная тихая ночь. Люди стойбища спали, кто забравшись в спальный мешок - кукуль, кто прикрывшись дошкой. В стороне от яранги старик Сапсегай курил в одиночестве трубку у крохотного костра.
Ночь была полна звуками: хорканьем оленьего стада, криками птиц, всплесками воды.
Старик поднял голову. В свет костерка вошел Помьяе. Кухлянка на коричневой груди была распущена, жесткие черные волосы мокры от ночной росы. Пастух тяжело дышал. Налил в кружку чаю, жадно выпил. Потом так же молча исчез в темноте.
Старик поднялся и пошел к яранге.
Сашка спал, наполовину высунувшись из жаркого мешка. Старик потряс его за плечо. Сашка открыл глаза, несколько мгновений ошалело смотрел на старика, вытащил из мешка очки, нацепил.
- Поговорить надо, - тихо сказал старик.
Сашка поднялся, натянул до подбородка мешок и прямо в нем попрыгал к костру.
Сапсегай налил чай в кружку, протянул ему.
- Как называется, когда в магазине товар проверяют? - спросил Сапсегай.
- Инвентаризация. Переучет, - обалдело пробормотал Сашка.
- Вот! Переучет. Переучет жизни. Прежде чем помереть, надо... сдать дела. Так говорю? Я хочу сдать. Я должен отвести тебя на место, где погиб первый, где розовая птица и где я убил второго. Я их не трогал. Они там, где есть. Пойдешь?
- Конечно! - сразу ответил Сашка.
- Идти долго. Стадо бросать нельзя. Оленей просто так гнать тоже нельзя. Будем кочевать как обычно, когда думают об оленях. Ягель растет точно дерево. Десять лет - это ягель-ребенок. По этому маршруту лет тридцать стадо никто не водил. Так сообщу в колхоз. Ягель богатый. Будем идти на север. К весне будем на месте.
- Хорошо, - сказал Сашка. - Я остаюсь до весны.
- Тебе надо остаться. У тебя поспешность и страх. Я тебя вылечу.
- Я остаюсь. Но я должен что-нибудь делать.
- Помощником пастуха. Для пастуха у тебя нет глаз.
Сашка внимательно глянул на старика.
- Хорошо, Сапсегай.
ИДИЛИЯ
Синий снег падал на тундру. Он смешивался с пожухлой травой, скапливался у подножия кустов, в ложбинах. Снег был сухим, и ветер переметал его, собирал маленькие костры, оголял плоские участки земли. От этого ветра и снега казалось, что над тундрой, над плоским пейзажем высоких широт, висит пелена тумана.
По тундре бежал пастух Помьяе, единственный чукча в интернациональной бригаде Сапсегая, бежал по обычаю чукотских оленеводов с палкой на плечах, кисти рук заброшены за палку. Он бежал легко, как олень, и казалось, что бег для него естественное состояние, как дышать или спать.
Неожиданно Помьяе замедлил бег и свернул в сторону. Шаг его стал бесшумным. Он подошел к узкому сухому оврагу, заросшему зарослями низкого полярного ивняка. Сашка Ивакин с ножом в руках срезал ивовые ветки, складывал их в кучу. Рядом валялась двустволка. _ .
Помьяе, улыбаясь, лег за кочку и поскреб ногтем пальца о палку. Сашка выпрямился. Помьяе за его спиной ткнул палку в кустарник. Сашка наклонился, взял ружье, стал вглядываться в мутную пелену кустарника впереди.
- Опять проиграл, - сказал за спиной Помьяе. - Не умеешь угадывать звук.
Сашка бросил ружье. Из-за ворота кухлянки вынул пачку папирос. Они сидели и курили.
- Захвати, - Сашка кивнул на кучу веток. - Ольга просила.
- О-о-ль-га просила, - бездумно пропел Помьяе.
- Чему радуешься?
- Зима скоро. Придем на Гусиное озеро, возьмем нарты. Ух! Сто километров сюда, сто туда. Олени бегут... Зимой хорошо.
Тяжелый небосвод окутан ранней мглою,
Укутана река под снеговой покров,
И гонит буйный вихрь, не знающий покоя,
Пыль снежную вдоль смутных берегов...
- А кто написал, не знаю, - тихо сказал Сашка.
- Зимой хорошо, - утвердил Помьяе.
- Иди в ярангу. Я подежурю.
- Ага,- согласился Помьяе. - Стадо там... Я бегал, кругом след смотрел. Волка не видно. Двух зайцев спугнул.
- Иди!
-Беги! - поправил Помьяе. - Пастух не ходит. Он бегает. Сапсегай где?
- В тундру ушел. Травки какие-то собирает.
- Со-бирает тра-ав-ку, - пропел Помьяе. - Стадо там.
Он легко поднялся, взял палку и снова в бездумном беге поплыл над тундрой.
Сашка вылез наверх.
- Ивняк возьми! - крикнул он.
Помьяе описал кривую и подбежал к веткам. Сашка вскинул двустволку на плечо и пошел по кочкам, тяжкий человек в кухлянке. Поземка тут же заметала следы. Сашка оглянулся. Исчез овраг, исчезла фигура Помьяе, и Сашка встряхнулся и побежал. Бег получался тяжелый, мешали кочки. Но Сашка бежал и бежал, пока не вынырнула впереди темная масса оленьего стада. И тут Сашка перешел на шаг, дернул шнурок кухлянки, потом снял шапку, привязал ее к поясу. Снял очки. И стал сразу коричневый человек в меховой одежде неопределенной национальности.