— Не прощу, мелкая, — серьезно проговариваю я. Васька бровки хмуро сводит, а Агата рядом вздыхает шумно. Еще и остальные члены банды в меня взглядами впиваются. Намеренно выдерживаю паузу, чтобы нервишки им пощекотать в отместку за мой испорченный день, а затем все же добавляю: — Если еще раз дядей меня назовешь, точно не прощу, — и непроизвольно смеюсь, когда дети шокировано переглядываются, словно мыслями обмениваются. Коллективный разум. — Вас всех касается. Зовите меня Адам.
Автомобиль замедляется, и я переключаю внимание на Агату. Едва ли не получаю эстетический оргазм, когда она красиво паркуется на площадке возле кафе. Идеально втискивает хендай в узкое пространство между другими машинами, ставит ровно.
Бабы так не водят. Ведьма она. Или мужик замаскированный. Хотя нет. У нее дети все-таки.
Трое…
— Они все твои? — недоверчиво уточняю я, когда мы с Агатой из машины выходим. — Дети? — уточняю заторможенно. Сложно поверить, что такая молодая девчонка трижды рожала.
— Нет, украла, — фыркает ехидно. И в тоне обида проскальзывает. — Что за дурацкий вопрос?
— Прости, но они… — развожу руками, однако не могу сформулировать мысль.
— Тройняшки, Адам, они родились в один день, — хохочет надо мной чертовка, а сама распахивает дверь и наклоняется к автокреслу, ослабляя ремни.
Задумчиво стою позади, непроизвольно уставившись на упругую попку, а в затуманенном похотью мозгу начинают шестеренки крутится.
— В какой день? — бросаю отрывисто. — Дата их рождения? Возраст?
И машинально принимаю Макса, которого Агата из салона первым вытаскивает. Аккуратно к себе прижимаю, на землю ставлю и, несмотря на его протесты, крепко за руку держу. Беспокоюсь, чтобы на дорогу не выбежал. Забочусь. Как будто он мой. Сын.
Глава 9
Агата
— У нас уже был день рождения, — охотно отзывается Ксюша, вслед за братом показываясь из машины. — Нам пять лет исполнилось, — задорно соскакивает с подножки и балансирует на бордюре, расправляя руки, как крылья.
Шумно наполняет легкие воздухом, чтобы продолжить выдавать всю информацию, которой только владеет, и внезапно срывается в бег, направляясь к Адаму.
Ловим малышку одновременно. За обе ручки. Будто привычное действие совершаем. А потом встречаемся взглядами.
И откуда у Туманова такая реакция? Почти отцовская… Может, я не права, и он готов к родительству?
— Пять… — эхом тянет.
Продолжает что-то крутить в голове, но при этом крепко держит Ксюшу, а свободной рукой ладошку Макса сжимает. О чем думает этот странный мужчина? Почему интересуется моими детьми? Его подозрительное поведение и каверзные вопросы заставляют меня нервничать.
— Ксюша, возьми брата за руку, как вы всегда делаете, и не отпускай. Стойте на месте, — строго приказываю. И дочь слушается. У нас все отработано, иначе я бы давно детей растеряла. Вот только Адам смуту вносит в наш «отряд». При нем чертенята начинают вести себя необычно и совершают ошибки. Например, как Василиса, которую я хмуро освобождаю из автокресла, все еще недовольная ее выходкой с портмоне. Дочка смотрит на меня виновато и превращается в саму покорность. Но это временно.
— А когда день рождения? — не унимается Туманов, пока я ставлю машину на сигнализацию.
— Двадцать девятого февраля, — выпаливает Васька, с преданностью в глаза ему заглядывая. Что творится с ней?
Адам отрицательно головой качает, отметая какую-то, лишь ему понятную, версию. С тоской косится на Макса. Переводит сине-карий взгляд на близняшек.
И в этот момент на меня снисходит разрушительное озарение. Да этот сноб моих детей себе присмотрел! Точнее, сына. Девочки ведь его величеству не по душе. Наследника ищет.
Мои ладони импульсивно превращаются в кулаки, а дочка ойкает недовольно, когда я сильнее, чем следует, стискиваю ее кисть.
— День рождения раз в четыре года, — переключается Туманов на ехидный тон. — Агата, что же ты детей своих так подставила?
— Мы отмечаем каждый, — вклинивается в разговор Ксюша.
— Малыши не спрашивали, когда им появиться на свет, — фыркаю раздраженно.
Все, что касается беременности и родов, причиняет мне боль и возрождает страх из глубин души. Нам с малышами было нелегко. Сколько раз за срок я ревела от паники, боясь потерять их? Постоянно! Сколько сложных решений приняла? Главное — отказ от редукции эмбриона, когда на УЗИ выяснилось, что одна из подсаженных клеток разделилась — и у меня будут тройняшки. Сколько слез пролила, когда врачи, все как один, убеждали меня пожертвовать близняшками ради жизни одного ребенка. Когда твердили, что мой организм не справится с искусственным многоплодием. Угрожали выкидышем.