Я же удивленно вскидываю брови. Дети? Во множественном числе? Когда успела? Агата молоденькой совсем выглядит. Особенно сейчас. Без медицинского костюма и с дерзким высоким хвостом, что лупит по ее плечам и лопаткам при каждом движении.
— А лет ей сколько? — продолжаю бесполезный разговор. Зачем мне лишняя информация?
— Двадцать шесть, кажется, не так давно от клуба ее с днем рождения поздравляли, — выдает Рома. — У нас традиция, особенно, если вип клиент.
— Откуда тогда у нее деньги на это все, если с детьми и без мужа? — щелкаю пальцами и делаю рукой круг в воздухе. Знаю, что спортивная сеть, которой владеет Роман, не из дешевых.
— Семья хорошая, может, — заливает в себя и мою порцию алкоголя. — Или богатый любовник, — передергиваю плечами на его фразе. Оторвавшись от манящего женского тела, недовольно смотрю на Рому. — Что? Не зря она такой гордой и независимой выглядит, мужиков из тренажерки одним махом отшивает. Точно покровитель есть.
— Тебя, что ли, отшила? Поэтому так говоришь? — издеваюсь над другом. Он недалеко от меня ушел — тот еще бабник.
Обычно я на его стороне, но сейчас… Довольно на Агату поглядываю: молодец девчонка. То есть женщина… Мама…
Табу!
— Неважно, — прячет Рома взгляд. — У меня Ася есть теперь, — намекает на администратора и жутко не нравится мне при этом. На дурака похож. Обведет его та стерва с двойкой вокруг пальца. Я встречал подобных. Нюх на предательниц.
— У тебя полный клуб девок, — возвращаю ему его же фразу. — Зачем останавливаться на одной? — вот только он еще напряженнее становится. Хреново дело.
Но на перевоспитание друга времени не остается, потому что Агата, взглянув на часы, резко заканчивает тренировку и направляется к раздевалке и душевым. Она будто всю жизнь по минутам расписала. Но мне придется нарушить ее четко выверенный график.
— Так, я на секунду, — нагло кидаю друга, с которым так долго не виделся, а сам толкаю стеклянную дверь и влетаю в женский зал.
Дамы мгновенно преображаются, заметив меня. Выравнивают осанку, стараются двигаться грациознее, попками крутят. И те, кто из последних сил корячился, теперь будто второе дыхание обретают.
Киваю всем в знак извинения за вторжение и спешу промчаться мимо. Многовато женских чар на квадратный метр. Даже для меня.
Пересекаю раздевалку, приближаюсь к душевой, кладу ладонь на ручку, почти надавливаю на эмоциях… И останавливаю себя.
Это уже слишком!
Поэтому опираюсь о косяк и терпеливо жду, когда в проеме появится распаренная, влажная, пахнущая цветочным гелем Агата. Проходит мимо, не замечая меня, и окутывает сладким ароматом.
— Привет, — заставляю ее подскочить на месте. — Кто ты и зачем выдавала себя за Бересневу? — уточняю, пытаясь сохранять спокойствие. Но получается фигово.
Агата оглядывается, и вместо испуга вижу в ее темном взоре возмущение. Прищуривается, окидывает меня с ног до головы — и молча разворачивается, чтобы уйти. Опешив на секунду, я все же догоняю беглянку, беру ее за локоть и притягиваю к себе. Перекладываю руку на талию, чуть приобнимаю, впитывая жар тела сквозь ткань, невольно взглядом чертовку обвожу.
Благо, Агата успела переодеться в кабинке. Сейчас на ней джинсы и блузка, что скрывают подтянутое тело. И заодно охлаждают мой пыл. Вышла бы она завернутая в полотенце — точно зажал бы прямо в раздевалке, забыв о личных принципах и внутренних запретах.
— Отвечай, — слышу себя будто со стороны. Приказ звучит сурово, но хрипло. Да что за черт!
— Прежде всего, уберите от меня руки и прекратите мне тыкать, — ее строгий голос отрезвляет, и я слушаюсь мгновенно. Сам себе удивляюсь, когда вдруг отпускаю ее, увеличивая расстояние между нами. — Что значит «выдавала»? Я и есть Береснева, — фыркает, поправляя влажные волосы, смоляными прядями разбросанные по плечам.
— Но Алевтина Павловна? — откашлявшись, уточняю.
— Мама моя, — ставит все на свои места. — А вы? Дайте-ка подумать, — постукивает пальчиком по подбородку, делая вид, что судорожно вспомнить меня пытается. Играет ведь! Не могла забыть. — Вы тот сноб, который хочет купить ребенка, — парализует дерзкой фразой и в грудь мне тычет демонстративно.
— Вернуть своего, — рычу, поправляя формулировку. — Надеюсь, мать вам объяснила, что к чему, и вы приступили к поискам, — усмехаюсь я.
— Да, мы с мамой обсудили вашу ситуацию, — произносит медленно, а сама пышные ресницы опускает и взгляд отводит. — Мы вам помогать не будем, забудьте о своей затее, — нахально спорит. — Она в корне неправильная и противозаконная.