Вот тут Хоноров замялся, поправил нервно очки: -Ну, знаешь... В общем тебе это не должно быть интересно. В конце концов его целью являюсь только я, так ведь? - он порывисто поднялся с сидения, махнул Ваську - ну вот теперь ты имеешь определенное представление, так что мы можем идти. -Постой, - сказал Мельников, - ты говоришь их уже много, таких монстров? -Много. Больше чем ты думаешь. Наверное даже больше, чем я себе представляют. Может быть весь этот город состоит из монстров, а? Вон сидит старик на крылечке, встречал ли он их? - и этот взбалмошный тип быстро пошел прямо к упорно не обращающему на него внимания старику. Василий последовал за ним, снедаемый одновременно любопытством и сильным ощущением безумия происходящего. Впрочем, дичи вроде бы выбирать не приходится. -Скажите дедушка, вы видели монстров? - спросил Хоноров, подойдя. Старик поднял на него глаза, и с минуту бесстрастно изучал, при этом выражение его лица было спокойно и отсутствующе. Однако читалось там и легкое с оттенком презрения интерес. Так что даже Мельников понял мнение старика полнейшая клиника. Однако когда тот разомкнул уста и молвил свое мнение - оно оказалось прямо противоположным. -Видел, - сказал старик - я видел чудовищ, и если бы вы не выглядели такими пришибленными я бы никогда вам этого не сказал. -Кто это был? - спросил Хоноров. -Если бы родители не воспитали меня в атеистической вере, я бы сказал вам, что это был дьявол. Правда. Очень на него похоже. Но так как в нечистого я не верю... -Но это было что-то страшное? -Да, - сказал старик - и оно убило человека. Вот здесь, под этими окнами. Неделю назад я выглянул в окно - я вообще плохо сплю - и увидел как оно убивает. Высокий, шерстистый, он убивал женщину. Она даже кричать не могла, чудовище первым делом пережало ей горло. -И вы никому не сказали, да? Старик улыбнулся снисходительно, сказал: -А кто мне поверит, а? Только такие как вы. Евлампий Хоноров повернулся к Мельникову победно улыбаясь: -Вот, - сказал он, - они все видят это, но никто об этом не говорит, потому что думают, что им не поверят. Эти слепцы до последнего будут закрывать глаза на творящиеся у них под носом ужасы. А потом все-таки поверят, но будет уже поздно. -Что же делать? - спросил Василий. -Сейчас мы попрощаемся с нашим респондентом и пойдем отсюда. У нас есть место для встреч. Для таких как мы, для тех кто не хочет оставлять все на самотек. -До свидания - попрощался старик - будет хорошо, если вы действительно что-то с этим сделаете, а то жилья от них совсем не стало. Вы слышали... говорят это из-за них мы сидим без воды. -Очень может быть, - сказал Хоноров и увлек Василия от подъезда, пока разговорчивый старикан не вывалил на них очередную тираду. На улице стало темнее - очередной летний вечер на кошачьих лапах вступал в город. На востоке небо потемнело до фиолетово-синего удивительно нежного оттенка, а потом вдруг эта пастельная благость вдруг ощетинилась колючей и пронзительной звездочкой. По улице пробегали смутные тени, порождения сумрака. Редкие машины зажгли фары и улицы наполнились вечной битвой тьмы и электрического света. Окна домов тоже зажигались одно за одним - желтым светом электрических ламп и белым мерцающим ламп газоразрядных. Толстые шторы закрывали эти окна от мира и свет, проходя через них преобразовывался в десятки разных оттенков зеленый, синий и багрово-красный. А иногда из-за них на тротуар падали сотни маленьких игривых радуг - от люстр с хрустальными лепестками. Одно из окон неритмично мерцало синеватым неопределенным цветом - там смотрели телевизор и диалоги громко доносились через открытую форточку. Где-то далеко разговаривали люди, спорили, кричали, может быть все та же не рассасывающаяся очередь у колонок. Лаяли собаки и на пределе слышимости стучали колеса пригородной электрички. -Так куда мы теперь? - спросил Мельников шагая вслед за Хоноровым вдоль Покаянной улицы. Дорога здесь была на редкость ухабиста и зачастую радовала водителей узкими проломами почти полуметровой глубины, которые, будучи наполняемыми водой во время дождя умело притворялись неглубокими лужицами. -Как я уже говорил, нас таких, повстречавших чудовищ не одни и не два. Нас много. Часть из них, я в меру сил смог объединить, и мы образовали нечто вроде группы, потому что заметили, когда мы рядом, монстры на время оставляют нас в покое. Ведь много людей, это сила, Васек. И не только физического плана. Хоноров покосился на поотставшего Василия и быстро заметил - да не боись ты так! Мы сейчас пойдем на квартиру, где эти самые пострадавшие собираются. Никакое ходячее зеркало до тебя уже не доберется. И потом, я... - и в этот момент над головами идущих с резким щелчком включился фонарь. Помигал нежно-розовой точкой, а потом этот слабый светляк стал разгораться, крепчать, наливаться своим естественным голубоватым светом. Фонари зажглись по всей улице - тоже разноцветные, розовые оранжевые и синие, мигом придав обшарпанной Покаянной какой то праздничный и веселый вид. Обшарпанные старые стены и пыльные огрызки деревьев отступили в густую тень, припрятались до поры. Это было красиво, уходящая вдаль улица расцвеченная цепочкой разгорающихся фонарей - а над ней светлое закатное небо. Однако на освещенном синим мерцающим светом лице Хонорова была только нервозность и озабоченность. Он вздрогнул, когда заработал фонарь, а теперь вот оглянулся назад в образовавшуюся густую тень между домами. -"А ведь он боится", - подумал вдруг Мельников - "тоже боится!" -Говоришь, город полон чудовищ? - спросил он вслух. -Да, - откликнулся его спутник слегка отстранено, - Прибавим шагу. Сейчас ночь, а он очень любит темноту. -Кто он? - спросил Василий. Но Хоноров только нервно качнул головой. -Смотри на небо! - приказал он резко. Василий поднял голову и вгляделся в закатное небо. Ничего. -Не туда, правее, вон над крышей того дома. Ты видишь его? Приглядевшись внимательнее к указанному строению Мельников различил на его крыше какое то шевеление. Он не отрываясь смотрел, как что-то черное ползет по крытому шифером скату, а потом вдруг соскальзывает вниз и вместо того, чтобы упасть, распахивает широченные слабо обрисованные крылья и взмывает в небо стремительным силуэтом. -Кто это? - спросил Мельников. -Откуда я знаю, - пожал плечами его спутник, - чей то страх. Чей то вечный спутник. Они быстрым шагом шли дальше и на перекрестке свернули с Покаянной на Ратную улицу, еще более запущенную и обшарпанную. Тут даже фонари не помогали, да и не было их почти - горел дай бог один из четырех. -Они везде, их все больше и больше. Вон смотри, кто там роется в мусорном баке? Бомж? Бродяга? -Нет, - тихо сказал Мельников - их больше не осталось в городе. -А ну пшла! - рявкнул Хоноров на смутно виднеющуюся в темноте тень. Та проворно выскочила на свет, на миг замерла - крупная серая собака. Она смерила двоих потревоживших ее зеленоватыми удивительно дикими глазами, а потом заскользила легко прочь. -Зверь, чудовищный зверь, принявший обличье пса! - провозгласил Хоноров. и двинулся дальше. Василий последовал за ним с некоторым сомнением, ему все меньше начинала нравиться эта темная улица. Эти шевеления в густой тени зданий. -Послушай... - сказал, было он, но тут Хоноров остановился. Замер как изваяние. Потом обернулся к Мельникову - глаза его растерянно бегали, голова смешно наклонена. -Ты что ни будь слышишь? Ваську стало смешно, смешно до истерики и колик. Этот спаситель рода человеческого стоит и прислушивается ко тьме, как малый ребенок, который впервые отважился гулять во дворе до темноты. Ничего смешного в их положении в общем то не было, особенно если вспомнить Витька - потустороннего следопыта, который сейчас рыскал где-то в городе. -Я много чего слышу. - Сказал Василий - я слышу как лают собаки и шумит вода у плотины. Еще музыка где-то... далеко. -Нет, - напряженно сказал Хоноров - такие характерные звуки. Хлюпающие... Мельникову честно послушал, но ничего подобного не уловил. -Пойдем, пойдем! - торопил Хоноров, - если успеем дойти до квартиры считай спасены. Они ускорили шаг, углубляясь во все более старый район города. Фонари здесь не просто не горели, а были вдребезги разбиты и зачастую осколки ламп валялись прямо под ними. Впереди на асфальте что-то чернело. Вблизи обнаружилось, что это давешняя собака. Вернее труп давешней собаки. Псина лежала свободно вытянувшись, на боку, словно прилегла сладко подремать на самой середине дороги. Но пустые, обильно кровоточащие глазницы рассеивали иллюзия сна - животное было мертво. Как только Хоноров увидел эти кровавые неглубокие ямки, он остановился и обхватил голову руками. -Нет! - произнес он, - Эта тварь меня выследила. Она здесь! Она где-то рядом!! - он обернулся к Василию и теперь на лице его озабоченность уступила место откровенном страху. Оглянулся и Мельников - абсолютно пустая улица уходила во тьму. Только сейчас он заметил, что кроме них на ней нет ни одного человека. -Что делать, Мельников?! - закричал Хоноров - Что нам теперь делать!? От собственного крика он вздрогнул, прошептал: -Я его слышу, ясно слышу как он идет. Вдалеке завыла собака. Василий отступил к одному из фонарных столбов и прижался спиной к шершавому бетону. В душе он уже проклинал свою неожиданную надежду, из-за которой он доверился этому малодушному типу и дал себя завести в трущобы. -Куда ты идешь?! - в панике крикнул Хоноров - он любит глаза, знаешь!? Он их обожает! Мельников прерывисто вздохнул борясь с желанием побежать. Евлампий Хоноров быстро отступал с середины улицы на тротуар - собираясь видимо уйти через одни из проходных дворов. Не успел - из чернильной тьмы возле полуразрушенной хрущобы выметнулось гибкое фосфоренцирующее щупальце. Полупрозрачное, и обросшее каким то шевелящимся и судорожно дергающимся мхом. Было в нем что-то неуловимо омерзительное в этой конечности, и Мельникову оно сразу напомнило змею, гибко скользящую среди трав. Вырост этот знал свое дело хорошо, потому что стремительно и резко вцепился Хонорову в глаза и Василий четко услышал как треснули очки его нелепого проводника. На асфальт частым дождем посыпались осколки стекол, а сразу после этого забарабанили крупные темно-красные капли. Один из осколков отражал свет фонаря и мерцал как диковинный самоцвет. Хоноров закричал - тонким, хорошо знакомым криком попавшейся дичи. Он попытался руками оторвать щупальце от лица, но тут же отдернул их, словно обжегшись. Василий стоял у фонаря не в силах бежать, не в силах оставаться. И тут на свет явился хозяин щупальца - бесформенная, источающая вонь туша. Может быть именно ее, столь страшный для жертвы вид придал сил погибающему Хонорову? Факт есть факт - тщедушный борец с монстрами, не колеблясь снова схватил присосавшуюся к его лицу конечность и с усилием отодрал ее. Вокруг глаз у Хонорова теперь были новые очки - сильно кровоточащие обода. Он последний раз посмотрел на замершего Мельникова, а потом отшвырнул щупальце в сторону и, шатаясь, побежал дальше по Ратной. Щупальце вяло изогнулось вслед за ним и стало видно, что на содрогающейся слизистой поверхности остались четкие кровавые отпечатки ладоней. Туша мощно вздохнула стоя не месте, щупальца ровно колыхались смотря в ту сторону, куда убежал Евлампий Хоноров. Затем чудовище медленно двинулось дальше, миновало Василия, обдав того целой смесью одинаково омерзительных запахов и скрылось в одном из дворов в вечном своем преследовании.
Вся битва заняла минут пять от силы. И только на кровь на покореженном асфальте напоминала теперь Василию о его кратковременном компаньоне. -Все правильно, - сказал Мельников вслух, - оно не настроено на меня. Оно не мое. Откуда-то сзади послышались четкие и уверенные шаги. Оборачиваясь Васек уже знал, что он увидит. Витек выходил из полутьмы - высокая и нескладная фигура. Вечная улыбка на неживом лице. Его страх, его монстр, его самый верный спутник. -Слышишь ты! - закричал Василий, переходя с быстрого шага на бег - я теперь знаю, что тебя можно убить! До тебя можно добраться, и я вспомню, черт подери, вспомню, что случилось со мной в детстве! Я вспомню о зеркале! Но Витек не ответил, ведь зеркала не могут разговаривать. Они лишь могут отражать тех кто в них смотрится, приукрашивая или уродуя - каждое в меру своей испорченности.