2.
Брат Рамена-нулла смотрел в пустоту и уже начинал что-то в ней видеть. В роли пустоты в данный момент выступало окно и моросящий за ним неприятный дождь. Обычный человек, без сомнения не смог бы долго созерцать этот пейзаж и проникся бы смертной скукой, но брат Рамена давно перестал быть простым смертным. Он был просвещенным, озаренным светом истинны и совершенно безумным, как и все последователи городской секты Просвещенного Ангелайи. Рамена, бывший в незапамятные времена Димой Пономаренко, достиг уже третей ступени познания Добра и мог поклясться, что на последней медитации ему стали видится неясные силуэты, от которых так и веяло доброжелательностью и вселенской любовью. Это было очень хорошо, но не раз и не два его посещали неприятные мысли относящие следующей ступени, после которой начнется его, Раменовское, познание Зла. Если слушать самого великого учителя и бессменного капитана секты Ангелайю в тот момент силуэты будут по-прежнему являться, но уже с прямо противоположным эффектом, принося с собой мрачнейшие и душеубийственные кошмары. Период этот назывался Череда Снов и каждый послушник обязан был через него пройти чтобы стать адептом. Сегодня пустота не сопротивлялась и послушно явила в оконном проеме три белые, размытые фигур от которых доносилось монотонное, но мелодичное пение. Брат Рамена внимал, мягко раскачивая посередине совершенно пустой комнаты. Две остальные комнаты являли собой то же удручающее зрелище. Раменовское жилище было похоже на квартиру закоренелого наркомана. Голый дощатый пол, завивающиеся в трубочку доисторические обои, марширующие по этому бескрайнему простору массивные жирные тараканы. На кухне имелась одна двухкомфорочная плита, на которой сейчас пятнало кастрюлю неапеттитное бурое варево. Оно то и дело выползало из-под выщербленной эмалированной крышки и шмякалось в огонь, вызывая желтоватую недовольную вспышку. Просвещенный Ангелайя наказал питаться только по его самого, Ангелайи, рецепту. Ах, сколько времени потратил Рамена чтобы собрать необходимые травы и вещества! Воистину долог путь познания. Рамена-нулли до сих пор со страхом вспоминал эпизод ограбления им чужой конопляной делянки. Тогда в самый разгар сбора урожая явились хозяева и Рамене пришлось уматывать от них по густому лесу, где он три раза натыкался на деревья, в кровь разбил лоб и обцарапал до невозможности руки. Зато ценный дурман остался с ним, и теперь побулькивал в синей эмалированной кастрюле. В третьей комнате, где собственно и проходила медитация имелись четыре стены, столько же свечей и брат Рамена на вонючем матраце, оба в единственном числе. Мебель, предметы обстановки, а также старая бабка Димы Пономаренко теперь отсутствовали, так как могли испортить весь путь познания. Вещи он, как и любой истинный последователь Ангелайи он отдал самому гуру. Отдал все до единого, и деньги до последней копейки. Бабку же, как полностью бесперспективную хотел пустить в расход, но вот только старая это как-то почуяла и сбежала куда то в глубинку, где у нее по слухам имелась полуразваленная избушка. Рамена подозревал, что это она трижды посылала к нему дюжих врачей в белых халатах, которые настойчиво стучали в дверь, а потом пытались ее сломать. Не вышло, эти погрязшие в грехах нелюди не знали, что в секте каждый стоит друг за друга. Послушники спрятали Рамену у себя и позволили ему пересидеть налеты и выйти между делом на вторую ступень Добра. Теперь, уже больше двух месяцев никто не отвлекал послушника от самосозерцания и он семимильными шагами двигался к истине. Вот хотя бы эти силуэты в окне - явный прогресс! Уже третью неделю Рамена спал не более трех часов в сутки и постепенно впал в так называемое "пограничное" состояние, при котором сон ломает отведенные ему границы и обильно пятнает грязными лапами подсознания непоколебимый вроде бы реал. Если галлюцинации становились слишком слабыми, брат Рамена воспринимал это как понижение чувствительности и спешно добавлял Ангелайев отвар, после чего видения возвращались с новой силой. Что есть то есть, безумно скучные и безрезультатные медитации первых ступеней ушли навсегда и жизнь все больше становилась похожей на нескончаемый сюрреалистический сон. Не то, чтобы Рамене это очень не нравилось (новое существование его играло красками и ясными целями), но вот мысль о предстоящей Череде снов, снова и снова выползала из заболоченного краешка сознания, и изгнать ее не могло даже активное промывание мозгов самим Просвещенным Гуру. Вздохнув, Рамена поднялся (он ощущал в теле небывалую легкость, потому что уже третий день питался одними отварами) и прошествовал на кухню, выключив по пути японский сиди-проигрыватель, оглашающий комнату тантрическими мелодиями. Проигрыватель был единственным, что осталось от прежнего меломана и любящего внука Димы Пономаренко. Кухонный кран раскатисто рыгнул и напрочь отказался наполнять теплой водой оцинкованный тазик для омовений. Рамена и ухом не повел, повернув ручку с синей полоской, он налил в сосуд ледяной влаги и поставил нагреваться на единственную свободную комфорку. Варево в очередной раз выползло из-под крышки и рухнуло в тазик со слабым всплеском. Так даже лучше. На свете было не много вещей способных вывести из себя истинного адепта гуру Ангелайи. С невесомой улыбкой Рамена-Нулла вернулся в комнату для медитации и тут же увидел вырисованную черными расплывающимися буквами на стене надпись - "Череда снов". Повисев секунду, буквы расплылись и бесследно исчезли. Улыбка Рамены поблекла, но он поспешил продолжить медитацию. Истинные адепты Ангелайи никогда не перед чем ни останавливаются! Рамена не знал этого, но зайдя так далеко, сам собой остановиться уже и не смог бы.