И еще холодало, с каждым днем становилось все холоднее, а его ботинки развалились и босые ноги мерзли, ступая по снегу. Впрочем, почему-то не отмораживались, как не отмораживались у диких животных, всю зиму ступающих по ледяному насту нежными подушечками на лапах.
Движимый голодом и холодом — эдакими подобиями вечных двигателей, издревле владеющими свойством подвигать цивилизацию на великие свершения, Максим пробрался к пещерам и целый вечер провел в блаженстве. Тут было сухо, из глубины тянуло теплом, а в мелком пресноводном водоеме он наловил удивительно вкусных рачков и тут же съел их, довольно подвывая. Мельком увидел свое отражение в поблескивающей глади воды, испуганно отпрянул, ему показалось, что из водных глубин к нему лезет какое-то волосатое чудище.
А ночью к нему и вправду пришли чудища. Такие страшные, покрытые зеленоватой чешуей и с прозрачными рыбьими глазами. Кажется, они тоже хотели есть, и ему пришлось убегать как можно быстрее — обратно в негостеприимное вымершее поселение.
Теперь он шел куда глаза глядят, глухо воя себе под нос. Лишь очень одаренный и чувствительный человек обнаружил бы в этом однотонном вое кусок популярной мелодии, который повторялся раз за разом, как унылая мантра.
Так он и напоролся на курьеров. Они вырулили из-за угла, и по снежной целине мигом запрыгали разноцветные праздничные блики, звуки мотора и сирены жутковато дробились и отлетали от стен домов. Двигло машины мерно ворчало, но когда свет фар пал на отверженного, вдруг взревело на максимальных оборотах. Сквозь вой двигателя донеслись азартные вопли и пара выстрелов. Пули пронизали эфир не так далеко от головы Тихонова, и он поспешил броситься прочь. Почему за ним охотятся, он не понимал, как не понимали это отстрелянные одной летней ночью бродячие псы.
Впрочем, догнать его было не так просто — автомобиль курьеров бешено завращал задними колесами, но слишком большой момент на колесах сделал свое дело, и машину развернуло поперек улицы. Курьеры заорали от досады. Кто-то высунулся из окна машины и открыл огонь по убегающему.
Властители поверхности, курьеры… У них было не так много развлечений. Одно из них — охота на отверженных, благо, те самостоятельно выделили себя из рядов здравомыслящего человечества.
Авто наконец сдвинулось с места и стало мягко разгоняться, то и дело зарываясь сложной формы передним бампером в особо высокие сугробы. В это снежное время, особенно крутыми гонцами стали считать тех, кому удалось перехватить джип, и соответственно община, имевшая такую машину, признавалась распоряжающейся всеми делами в округе. Ранги да звания — что еще оставалось быстро уменьшающимся числом горожанам на поверхности.
Обозленные донельзя курьеры гнали свою жертву вплоть до пустующей редакции «Замочной скважины», а потом качество дорожного полотна еще больше ухудшилось, и их автомобиль угодил в широкую рытвину, доверху засыпанную мокрым снегом. Капот авто зарылся вглубь, фары торчали из снежной массы едва ли наполовину. В ставший очень чистым воздух поднимались сизые струйки сгоревшего дизтоплива, мешаясь с белесым паром.
Отверженный пробежал дальше, потом перешел на шаг, заковылял, тяжело дыша. Шел, куда глаза глядят. Уже через четверть часа он позабыл, как здесь оказался и от кого убегал, и только чувство голода осталось — неизменное, постоянное, с которым он почти сроднился. Становилось все темнее, а тут и луна — один единственный оставшийся на весь город фонарь, предательски забежала за тучу, погрузив обезлюдевшие районы в средневековую тьму, которую лишь в трех-четырех местах разгоняли слабые рахитичные искорки керосинок. Впрочем, сверху на это глядеть было некому — авиационные маршруты все как один проходили в стороне от города.
Откуда-то спереди наползала липкая черная мгла, такая густая, что, казалось, имела вес и форму. Отверженный на это не прореагировал, все так же безмятежно шел вперед, только чуть дернулся, когда дымка накрыла его с головой. Странные запахи кружили голову, и ему на миг показалось, что пахнет чем-то съестным. Пустой желудок яростно заурчал, просыпаясь от многодневного летаргического сна.
Под ногами стала хлюпать дурно пахнущая влага, впрочем, она была лучше, чем колкий холодный снег с острыми лезвиями льдышек. Вода под ногами подобралась до колен, а потом неожиданно схлынула, и он ощутил, что идет по мягкой земле.
Теплой земле.
Подняв голову, Тихонов увидел крупную звезду, что хитро подмигивала ему с бархатного неба. Пройдя еще полкилометра, он понял, что тьмы больше нет. Впереди вдаль уходило шоссе — черная матовая лента, приходящая из ниоткуда и уходящая в никуда. Белая разделительная полоса посередине слабо светилась, отражая звездный блеск. Чуть дальше шумел хвойный лес.