Дивер дошел до середины площади и остановился. Он выглядел маленьким и потерянным на гладком море запыленного асфальта.
«Какое море!?» — изумился Влад. — «Площадь-то крошечная!»
Голубиные крылья все хлопали. Уже не одна — две, три толстые серые птицы описывали над площадью круги. На асфальте неясно обрисовывалось темное пятно. Масло пролилось или еще что.
Ощущая неприятный холодок в груди, Владислав решил подойти ближе к Диверу. Не выдержав, обернулся, посмотрел на Змейку, прихотливыми изгибами струящуюся к реке. Но нет, улица была совершенно пуста, и даже окна в домах глухо зашторены. Ну, прямо как в чумном городе!
Когда Влад обернулся, Дивер уже падал. Он как-то смешно и нелепо дернул руками, словно пытаясь поймать что-то одному ему видимое, и тяжело и безвольно свалился на землю. Упал на живот, раскинув широко руки.
Чувствуя нарастающих страх, Владислав побежал (и как потом он себе смущенно признался, сделал это не сразу, в какой-то момент ему захотелось бежать не к распростертому Диверу, а от него, к Змейке, чтобы покинуть поскорее жуткий район). Лежащий впереди Дивер дернул ногой, и Сергеев с ужасом подумал, что у того мог случиться приступ. Сразу вспомнилась история о его пулевых ранениях.
Голуби, почему так громко хлопают крылья? Словно этих летучих тварей уже сотни, тысячи!
Севрюк лежал лицом вниз, его тело коротко подергивалось, и он издавал однообразные хрипы с бульканьем, от которых у Влада шел мороз по коже. Кое-как, ухватившись за плечо, Сергеев перевернул массивного медиума на спину. Зрелище открылось не из приятных: Дивер был смертельно бледен, на его щеках резко проступили мелкие вены, а наполовину открытые глаза пялились в небо сверкающими белками. Он все еще вздрагивал, а из полуоткрытого рта выходила беловатая пена. Дивер выглядел… да, Владу было знакомо это состояние — он выглядел впавшим в транс. Глаза перекатывались под веками, ловили невидимые другим объекты.
Пена стекала по щеке Севрюка и тонкими пластами падала на землю, туда, где засохла еще какая-то жидкость. Владислав, да и прочие читатели «Голоса Междуречья», очень бы удивился, узнай они, что именно на этом месте отдал концы Валера Сидорчук, один из зачинщиков грандиозной драки. Сбитый с ног молодецким ударом, он упал, а секунду спустя тяжелый военный ботинок одного из дерущихся наступил ему на голову. Череп Валеры, содержавший в себе сознание, устремления и целый набор незатейливых воспоминаний, треснул, после чего эти самые воспоминания и устремления оказались выплеснуты на асфальт. А дерущиеся еще долго топтали его бездыханное тело, все сильнее утрачивающее сходство с человеком.
— Ты что, Михаил! Ты что?! — Влад сильно встряхнул колдуна за плечи. В мозгу вертелись бессвязные советы по обращению с эпилептиками. Что-то про язык, который припадочный может проглотить. Но Влад не был уверен, что сможет уцепиться за покрытый пеной язык Севрюка.
При очередном встряхивании глаза медиума широко раскрылись, как будто он был пластмассовой куклой, у которой они открываются даже от легкого толчка. Покрасневшие глаза с выцветшей голубой радужкой уставились прямо в лицо Владу.
— Ну, наконец-то… — сказал тот потрясенно, но тут Севрюк открыл рот и вымолвил:
— Тьма! — получилось невнятно, из-за пены, и потому он сплюнул ее, глядя на Владислава и сквозь него.
Тот отшатнулся, и выпустил Диверово тело из рук. Дивер опустился на асфальт, голова его откинулась и глухо стукнулась о твердое покрытие площади. Теперь его взгляд был направлен строго вверх, в зенит. Туда, где должно быть солнце, не скрывай его облачный полог.
— Фата! — сказал Севрюк глубоким, полным интонаций голосом. — Над! Сверху! Накрыта… — и он сделал движение руками, словно расстилал скатерть. — Это мой город. Но здесь. Фата.
— Какая фата, Михаил? — жалобно спросил Влад, — да что ты?