— Н-не… надо… — простонал Николай, — ну пожалуйста… не надо… мы не скажем… мы промолчим. Даже тому в плаще! Всем!!!
— Сиди спокойно, — молвил охранник, занося пилу. Так говорят в парикмахерской малым детям, что вертятся непоседливо в креслах.
Внезапно погас свет, погрузив все вокруг в абсолютно непроглядную тьму.
— От, черт… — сказал охранник и добавил еще пару непечатных выражений. Он случайно задел пилой о стены, и ворох искр на миг выхватил из тьмы его озадаченное лицо с массивными надбровными дугами.
Пила тихо выла, останавливаясь. Судя по всему, виной исчезновения света была не лампочка — отключили электричество. Звякнул металл цепи, потом тяжелыми шагами монстр в камуфляже прошествовал к двери и на миг остановился в проеме:
— Повезло вам, — рыкнул он, — света нет. — Дверь с грохотом закрылась, но на этот раз в ней со скрежетом провернулся замок.
А затем пленивший их бывший охранник пошел наверх, оставляя напарников наедине. Стрый что-то напряженно спрашивал, но Пиночет не отвечал, а только бессильно привалился к стене.
Через некоторое время лампочка замигала и зажглась ровным светом. Васютко долго пялился на дверь, ожидая шаги и вой пилы, но так и не дождался. Обратив взгляд к потолку, он обратился к человеку в плаще. Почему-то ему казалось, что тот услышит и все-таки придет на помощь.
— Забери меня отсюда! — сказал Николай в темноту — забери…
5
Вроде бы ничего не изменилось с той поры, когда жуткий маньяк попытался меня убить. Жизнь вошла в колею, если это можно так назвать. Встала на рельсы, железные и блестящие. Так почему же мне все время кажется, будто все вокруг входит в пике? Может быть, это из-за воды? Я устал ее таскать, полдня стоишь в очереди, созерцаешь одни и те же гнусные хари, отмеченные печатью примитивизма и простой глупости. Но они тоже хотят воды, они тоже хотят пить!
На улицах шевеление, много людей, одинаково омерзительных. Как я устал, как меня это достало. Ночью теперь кто-то постоянно орет, кто-то воет, словно у нас в городе завелась стая диких волколаков.
Когда-то я любил читать ужастики, а теперь вот они мне разонравились. Наша жизнь в любом случае хуже и страшнее любого ужастика.
Вспомнить хотя бы ту драку, полмесяца назад, там же не люди были — звери. Психопаты! Город полон ненормальных. Там, на этом танцполе вышибали зубы, ломали челюсти и выкалывали глаза. А во имя чего? Да просто так, просто этим нижнегородским отморозкам захотелось как следует поразвлечься. Куча трупов — ха, кого это останавливает. Дикие животные не страдают и не мучаются совестью. У них ее нет просто, зато силен инстинкт выживания.
А у этих и инстинкта такого не было — чистая жажда убийства.
Иногда мне кажется, что я их понимаю, вот что самое страшное. Хочется покинуть дом, свое уютное гнездо, и бить, бить, бить, все равно кого, пусть это будут дети, пусть старики, так даже лучше. Потому что даже дети и старики в этом городе жестоки.
В той же очереди. Как не приду — обязательно свары и драки. Позавчера, дюжий мужик попытался пролезть без очереди, отпихнул ветхую бабульку. Так что сделала бабка? Алюминиевой канистрой приложила его по голове, как раз над правой бровью. Мужик сел, прижал руки ко лбу и сидел так, созерцал асфальт. Кровищи вокруг собралось — море. Хоть бы кто помог. Так нет, ходили вокруг, давали дурацкие советы, платочек приложили, чтобы кровь остановилась. А он подняться даже не может. Потом совсем упал, только тогда додумались в скорую позвонить. А когда врачи приехали (да сквозь очередь протолкались), было уже поздно — жертва канистры отошла в мир иной. Надеюсь, там лучше, чем здесь.
Помню, где-то вычитал мнение о том, что наш мир и есть Ад. Охотно верю. Во всяком случае — мой родной и страстно нелюбимый город.
Только ханыгам у ларьков со спиртным на все наплевать. Каждый день вижу эти испитые рожи. Они мне улыбаются, представляешь, дневничок, наверное, так же презирают меня, как я их.
Тошнит от этого. Сегодня с утра встретил давешнего писаку — моего соседа журналиста. Шел с такой рожей, словно обгадился. Да бледный, как будто спиртным наливался всю неделю. На меня глянул, так отшатнулся, заторможенный. Неужто, боится? Туповат, как и все, но что-то понимает? Не знаю, да и наплевать. Все в этом городе сходят с ума.
Я больше не смотрю по ночам в окна. Мне неприятна луна — равнодушное светило с лицом мертвеца. Слишком много пакостей освещает она своим бледно-голубым сиянием. Эти вопли вдалеке. Да припозднившиеся прохожие, как ненормальные затевают свары и стычки, стоит им задеть легонько друг друга. Ни одна ночь не обходится без мордобоя под моими окнами. Приезжает милиция и начинает без жалости бить правых и виноватых.