- лань не была Керинейской;
- лань было решено в плен не брать;
- на место живодерства явился буйный античный «Гринпис» (она же Артемида) с негодующим: «Пошто зверушку обижаешь?»;
- Агамемнону объяснили, что «ты не Геракл, ты самозванец, и вообще, нехорошо убивать бедных маленьких зверят»:
- дальше последовали грозные обещания пожаловаться дяде, нет, не тому дяде, который подземный дядя, а тому, который заведует этим вашим попутным ветром и который так может так дунуть, что вы… ну да, попадете таки к тому дяде, который подземный:
- потом выяснили, что дунуть – это все же про ветер, хотя…
- финита – Артемида потребовала себе в жертву дочку Агамемнона, справедливо полагая, что только массовые жертвы спасут оскорбленную фауну. То есть, зверят-то убивать нельзя, а вот ежели маленьких девочек – это не возбраняется.
Агамемнон поплакал, подумал, прикинул, что как минимум один ребенок в резерве остается, а идти до Трои на веслах – не геройское дело… И решил, что ладно, дочерью больше, дочерью меньше. После чего послал к жене гонца с просьбой быстрее доставить юную Ифигению, а то тут Ахилл ходит весь такой неженатый, что просто неприлично. Ну там, обручение, жертвы богам всякие. Никто ни на что не намекает, нет-нет.
Образцовая мать Клитемнестра схватила дочку в охапку и примчалась в лагерь, но решила свести знакомство с женихом на предмет «Кто сей еси?» Ахилла о многоходовочке не предупреждали, потому он честно ушел в отказ: мол, мы мальчики нецелованные, пятилетние вообще, мы о женитьбе еще не думаем, а еще у меня на Скиросе сын родился, столько алиментов я не потяну.
…аэды опускают шоковое состояние Клитемнестры и способы, которыми она добывала из мужа истину (на секундочку, мы говорим о даме, которая предложила незнакомому мужику своего сына в заложники!). Но очень скоро по стенаниям типа «Надо, Климя, надо!» и «Ну, там же Артемида и лань!» - истину опознали вообще все в лагере. И тут уже возмутился Ахилл: мол, то есть, как это, ему тут невесту обещали, и ладно уже с алиментами! В ответ возмутились остальные герои, перед которыми маячила перспектива таки грести до Трои. В общем, возмутились вообще все, причем по-эллински, то есть с копьями-стрелами-мечами-щитами вместо аргументов. С одной стороны голосили родители, с другой вопил «Не хочу я биться, хочу жениться» героический Ахилл, с третьей надрывались «Режь, жрец, прекрасную Ифигению» другие герои… С четвертой была сама Ифигения, находившаяся в состоянии, практически соответствующем ее имени (а в каком еще состоянии можно находиться, когда тебя тянут во все стороны, как множество тузиков – одну любимую грелку!). «Да зарежьте же меня уже кто-нибудь!» - наконец возопила Ифигения, радостно рванув к алтарю по принципу «кто как, а я в Аид, там тихо, спокойно и пока что нет вас».
Но тут уже веское «бгыгы» сказала Артемида: под ножом на алтаре оказалась лань, Ифигения оказалась там, где тихо, спокойно и вообще нет мужчин – жрицей при храме Артемиды… А ветер задул в нужную сторону, потому что сколько можно уже…
Античный форум
Аид: Ну вот, а мы-то уже мест в срочном порядке наготовили, Танат меч наточил…
Арес: А война? А хотя я уже сам не уверен – они до нее доберутся?
Гера: А одна я не поняла? Проблемы были из-за одной лани. На алтаре они зарезали уже вторую лань…
Афина: Ну, просто мы все же забываем, что Артемида – сестра-близнец Аполлона…
Аполлон: Намекаешь, что она тоже блондинка?
Аполлон: Почему все молчат? Что я не так сказал?
Афина: Говорить после такого просто кощунственно.
11. Ну почти что Робинзон...
Само собой, эллины не были бы эллинами, если бы просто тихо и спокойно доплыли до Трои. Нет, по пути нужно было обязательно заглянуть на тихий островок с алтарем и принести жертву (еще одну). Окаменевшие змеи и Ифигении с ланями пополам никого не научили проверять алтари. Под алтарем привычно прописалось ядовитое пресмыкающееся, которое в нужный момент возопило на своем змеином: «Ноги!!» И внесло свой веский кусь. В ногу героя Филоктета, друга Геракла, которому Геракл же подарил свой лук со стрелами.
Сделать соскоб со змеи, или хоть с копья, никто не догадался, подорожник с собой не захватили, и потому начались жуткие муки буквально всех.
Для начала, Филоктет стонал. Долго, жалобно и, видимо, местами совсем ужасно (ну, скажем, в такт русского шансона), потому как слушать его героям не было никакой возможности (нет, серьезно, плыть, когда кто-то стонет?!).