Грэз прожил у твоей матери больше года. Сперва он так и жил в амбаре, но потом мама обустроила для него комнату в доме, ставни в окне которой всегда были закрытыми и имелось укрытие, на случай визита непрошенных гостей. Со временем они полюбили друг друга. За все это время Грэз ни разу не покидал пределы ее земли. По ночам он пахал в поле, что давало значительно больше прибыли, чем, когда она работала одна. Затем родился ты. Грэз понимал, что не сможет вечно скрываться, что рано или поздно кто-то узнает о том, что он здесь живет. И тогда это обернется опасностью не только для него самого, но и для вас. Он принял решение вернуться к своему народу. Под покровом ночи он пробрался к Темному лесу, но там его настигли всадники – собиратели. Грэз был сильнее, однако тех было двое. Одного он убил, второму ножом отсек ухо и оставил глубокий порез на лице, после чего собиратель, обезумев от гнева и боли, вонзил свой меч в спину Грэза, и тот прошел насквозь, выйдя из груди трома возле золотого медальона. Собиратель, оставив павшего товарища и мертвого трома и отступил в город за помощью, опасаясь, что поблизости могли быть и другие. За всем этим издалека наблюдала твоя мама, которая хотела убедиться, в том, что Грэз сможет покинуть эти земли. Когда раненый собиратель уехал, она подъехала к твоему отцу. Понимая, что это был момент не для слез, стойко держа себя в руках и не давая воли чувствам, она своей одеждой перевязала его раны, чтобы следы от крови не указали, в какую сторону она направится, с огромным трудом взвалила тело на коня и скрылась оттуда. Вернувшись на это место, собиратели не нашли тела и решили, что, видимо, тром чудесным образом выжил и сбежал в Темный лес. Если бы они доложили о случившимся эльфам, на трома была бы объявлена охота, но собиратели, вероятно, боялись наказания от эльфов за то, что упустили его. Поэтому об этом происшествии больше не узнал никто. А твоя мама, похоронив Грэза здесь, долго оплакивать его не могла, чтобы не привлекать внимание людей, да и о тебе ей следовало заботиться теперь одной. Все, что было потом, ты знаешь. Мне больше нечего тебе сказать, сын.
– Спасибо, – ответил я, – спасибо за то, что вырастил меня, как родного, даже зная, кто я есть.
– Я всегда знал, кто ты есть, – отец обнял меня, – ты – мой сын Дарет, в котором течет кровь великого народа.
– Ты сможешь меня понять, если я захочу найти тромов? – спросил я.
– Понять смогу, но смогу ли я тебя отпустить? – ответил он.
Наступил рассвет нового дня. Новой жизни. Без мамы. Другим человеком. Человеком ли?
Мы с отцом постарались заложить проход к могиле Грэза, который я ночью пробил молотом. Затем потушили остатки костра, попрощались с мамой, вышли на улицу и, привалив гробницу камнем, отправились домой. За пазухой у меня висел золотой медальон, принадлежавшая целому поколению тромов. По дороге домой я не думал обо всем том невероятном, что узнал ночью от отца. Я думал о человеке, убившем мою мать. Был ли это тот самый, которому мой настоящий отец отсек ухо? Ведь я немного смог его разглядеть…
Мы пришли к дому, во двор выбежала Шерен и со слезами бросилась на шею к отцу. За ней вышел Терек. По их лицам я понял, что они, как и мы, не спали всю ночь. Они плакали по маме. Я решил, что этот день проведу со своей семьей, словно ничего нового мне накануне не открылось. Я должен поддержать их в это тяжелое для нас время. А завтра я решу, как мне жить дальше. Сегодня вечером я засну человеком, но утром я проснусь тромом.
Глава 2
Друг оказался врагом, который стал другом
Дарет стоял у небольшого, слегка потемневшего зеркала. Он смотрел на себя так, словно видел это отражение впервые. К нему подошел брат.
– Терек, – обратился Дарет, не отводя взгляда от отражения, – посмотри на нас в зеркало. Ты замечал, какие мы с тобой разные?
– Ничего удивительного, – ответил младший брат, – вы с Шерен очень похожи на маму, – он опустил голову, – а я больше на отца. Ну, правда, и волосы у тебя темнее, чем у сестры, тоже мамины… Но все равно, мы похожи! Мы же братья!
– Посмотри, насколько я выше тебя, – продолжил Дарет так, словно не слышал слов Терека.
– Но ты же мой старший брат, – впервые за прошедшие дни улыбнулся Терек.
– Нет, ты не понял. Ты и в двадцать лет вряд ли будешь таким, как я сейчас.