Павла Андреевича передергивало, когда это бледное создание с красными глазами называло его папой.
Врачи сказали: сильное потрясение, расстройство личности. Он называл себя Сорок Первый, и бормотал, что служит двум господам одновременно. А потом вдруг смотрел на тебя большущими, полными слез глазами и просил:
- Папа, папочка, забери меня отсюда!
Несколько недель назад Павел Андреевич начал курить. Не курил двадцать пять лет, не закурил даже после смерти жены, а тут рука сам потянулась к сигарете. И первая за двадцать пять лет, длинная, ментоловая и противная, дочкина, вдруг разворошила в голове все, что прятал. И серое восковое лицо жены в гробу, обитом красным бархатом, и родителей, лежащих на кладбище рядом с друг другом, и лицо армейского приятеля, Борьки. На этом лице было искреннее удивление, не страх. Он тогда был ровесником Марка, и был по-настоящему удивлён, что пуля пробила ему висок.
Все умирали. Все вокруг умирали, и Павел Андреевич продолжал жить и хоронить родных и близких. Как вурдалак какой-то: ночью (сторожу бутылку подсунуть, и все дела), с коньяком и конфетами «Мишка на севере», сесть на железную лавку у могилы жены и смотреть. Пить и смотреть.
Павел Андреевич умел держать себя в руках.
- Пап, что такое?
Затянулся тогда, и задумался больше обычного.
- Нет, ничего. Гадость этот твой ментол.
***
Марк изменился всего за год. Павел Андреевич в прошлом июле был на симпозиуме в Москве, две недели, а по возвращению не обратил даже внимания, что сын осунулся, побледнел. Бывает, думал Клюев-старший, дело молодое. Может, днем учится, а ночью работает, или барышню себе завел.
- Как дела, солдат?
- Хорош, пап.
Потом Ксюша сказала, чтобы отец с Марком серьезно поговорил.
- Вы вообще знаете, что с вашим сыном происходит?
А что происходит? Парень учится на филолога, увлекается историей. В позапрошлом году взял первое место на городской олимпиаде по математике! По математике, понимаешь? То есть, склад ума у него широкий, и спектр знаний тоже, да и со шпаной всякой не водится. Если честно, то маловато друзей у парня. Но дело-то молодое! Все будет!
- Что?
- Вот именно - что? Он со своей это игрой проклятой и учебу забросил, и из дому почти не выходит.
Игры - это да, недостаток и огорчение. Павел Андреевич много раз говорил сыну, чтобы тот взрослел, а взрослых вещах думал, о будущем, учился чтобы, а не в эти бирюльки всякие играл. Тьфу ты! Тебе что, десять лет чтобы за компьютером своим сидеть и делать все время одно и то же, как китайский болванчик?
- А что я буду говорить? Голова нужна не чтобы шапку носить.
- Папа! Вы ему отец, или кто?
- Нет, ты сама подумай. Что я скажу? Марк, не играй в игры. Отдай мне их, я их выброшу, иди в спортзал. Как ты себе это представляешь?
- Ну что вы как маленький! Я ведь серьезно говорю, он со своими этими виртуальными кошмарами скоро с ума съедет! Поезжайте, поговорите. Меня не слушает.
Павел Андреевич поехал. Сын в игры не играл. То есть, в углу комнаты стоял какой-то большущий ящик, на который Марк указал, отвечая на вопрос о «виртуальном кошмаре», но в тот момент, когда приехал отец, мальчик был занят чтением.
Весь стол был завален каким-то книгами, бумагами, рисунками, схемами.
- А что ты делаешь?
Марк испуганно прикрыл книгу журналом с пестрой обложкой.
- В смысле?
- Что за книги?
- Не трогай!
- Марк?
У сына немного дрожал подбородок, а глаза были красные.
- Папа, это редкие издания. Я их не купил, а взял... как это, напрокат. Переживаю. Огромных денег стоят. Я провожу научное исследование!
Сомнительный довод возымел эффект, Павел Андреевич просто не захотел разбираться. Стало страшно не понять.
- Чаем отца напоишь?
- Пойдем! - Сын был рад уйти от стола с книгами. На одном из рисунков был худой, изможденный человек со злыми глазами. У него были длинные седые волосы, острые черты лица и, кажется, клыки. Он сидел на громадном черном волке, вцепившись в гриву зверя длинными костлявыми пальцами, а на голове имел что-то вроде короны с бараньими рогами.
- И все-таки, - начал Клюев-старший за столом. - Что за исследования?
- По истории. Мутация эзотерической картины мира на западе с 17 по19 века. Примерно так.
Слова «история» (книги, бумаги, блокноты - работа!) и «эзотерика» (худой мужчина на волке) окончательно успокоили Клюева-старшего. Точно, серьезным делом сын занят. Ни о чем другом Павел Андреевич думать не хотел.
- Для поступления? - спросил осторожно.
- А... да, для поступления. Пока только этим и занимаюсь.
- А Ксюша...
- Да, я помню. Я позвоню, и извинюсь за то раз, сегодня же. Просто не сплю, который уже день. Готовлюсь.