- Что-то не так? - спрашивает Марк, пристально смотрит на отца. - Ты как будто не в себе который день. Ты думаешь...
- Нет, нет, что ты, - Клюев не может сразу сориентироваться, где верх, а где низ, и, пытаясь подняться со стула едва не падает. - Я ничего не думаю. Ничего. Все хорошо. - В горле пересохло. - Что ты говорил? Ты ведь что-то говорил мне?
Марк молчит.
- Марк?
- Да, пап. Я ничего, все хорошо. Слушай, может, тебе полежать? Пойдем, я помогу.
В голове Клюева-старшего последние недели жуткий бардак. Какие-то «задания» и «новые очки опыта», причем это как будто его собственные мысли, но думает их не он. Думал сходить к врачу, но что ему сказать? Чужие мысли велели мне не верить Королю змей. Что это вообще значит? А еще, доктор, я постоянно вижу свою жену, он ждет меня, я уверен, она хочет что-то сказать, но дело в том, что она умерла много лет назад.
- Да, ты прав. Пойдем.
Марк провожает Павла Андреевича в комнату, помогает лечь.
- Принести тебе что-нибудь? Может, чаю?
- Ничего, мальчик мой, ничего не нужно. Разбуди меня через пару часов, пожалуйста. Я посплю немного.
***
Из больницы ехали молча. Марк еще был немного в себе, а Павлу Андреевичу было нечего сказать. Он сосредоточенно смотрел на дорогу. Искал в голове что-то такое, что помогло быть начать разговор, что помогло бы извиниться перед мальчишкой.
У вас (одно) новое задание!
Павел Андреевич мотнул головой от неожиданности, повернул голову направо и налево, ища источник голоса. Голоса? Не было никакого голоса.
- Ты это слышал, Марк?
- Что?
- Ну...
- Что слышал, пап?
Мальчик был бледен и худ. Почти бескровные, покусанные губы, красные от недосыпа глаза. Павел Андреевич думал, что должен спросить что-то о болезни, должен сказать, что поддержит, поможет, не даст этому повториться, но слов не было. Никаких.
- Ничего.
И вот здесь нужно сказать что-то еще, обязательно, раз уж нарушено молчание, пусть и по такому странному поводу, замолкать опять нельзя, иначе так и промолчим весь день. Но слов нет. Поздно ночью, когда Марк уснул (что-то беспокойно бормочет во сне, вертится), Павел Андреевич сел за столом на кухне, включил планшет и открыл историю болезни сына, будто надеясь найти в этом инопланетном талмуде какие-то важные ответы. Расстройство личности, слуга двух господ, заклинатель и раб. F60-F69. Клюев оказался в одной из тех ситуаций, оказываться в которых ненавидел. Он вообще ничего не понимал. По сути, наверное, должен был, каждый занимается своим делом и знать и понимать все на свете невозможно, но как же ужасно раздражает, когда смотришь в книгу и видишь проклятую фигу.
На следующий день Павла Андреевича разбудил приятный запах из кухни. Он насколько давно забыл, как это, когда ты живешь не один, что в первую минуту даже испугался. Но ничего страшного: это сын проснулся черти знает во сколько, еще затемно, и приготовил завтрак. А потом попросил не ходить на работу.
- Ничего, если ты недельку побудешь со мной, пап? Как ты на это смотришь? Мне просто немного страшно возвращаться к себе, страшно быть одному, а тем более возвращаться в университет. Ты можешь мне помочь?
- Конечно.
Бесконечные разговоры. Павел Андреевич должен был быть рад, что так много общается с сыном теперь, и, можно надеяться, не упустит шанс помочь, если что-то опять пойдет не так, но разговоры эти втягивали его, как водоворот. Так, что он в какой-то момент не мог вспомнить, с чего он начали беседу и как пришли, например, к природе игр и как с природой игр связана человеческая ущербность.
- Понимаешь, папа, человеческое сознание так устроено, что любое несовершенство становится системой. Возможность убежать от реальности? Пожалуйста, дайте два. Цифровое бессмертие, рожденное не из желания быть вечно, но из нежелания не быть. Секс. Знаешь, сколько решений за среднего человека принимает гипотетическая возможность соития? Это просто невероятно, отец.
- Я не совсем понимаю, Марк. Причем здесь секс?
- Ну как причем! Если верить мифологии, причем речь не только и не столько о политеизме, то главная беда человека в том, что он трахается тогда, когда запрещают. Ему говорят: нельзя, иначе все пойдет прахом. А он: хорошо, конечно, я понял, и снимает штаны. Какая невероятная глупость!
У вас (шесть) новое уведомление!
Павел Андреевич в какой-то из дней пытается взять себя в руки и найти источник этих странных мыслей-цифр. Задание, уведомление. Очки чего-то там и прочая дрянь.