Кажется, он что-то забыл? Ах да. Наемник, который сообщил о смерти Оттемара и Корбилиана. Утром его надо будет найти и казнить. И еще необходимо послать верного человека в этот город, Элберон. Кого-нибудь Истинной Крови. Может быть, Муриддиса.
Глава 3
ТЕННЕБРИЕЛЬ
Когда Эвкор Эпта хотел посетить один из множества островов, разбросанных по лагуне Медальона, он пользовался одному ему известным путем. Под самым дном внутреннего моря существовал целый лабиринт тоннелей, прорытых задолго до геологической катастрофы, в результате которой Цепь Золотых Островов стала архипелагом. Администратор знал, что среди нынешних обитателей Золотого Города немного найдется таких, кто не считает легенды о существовании этих подземных коридоров пустой выдумкой. Только те, в чьих жилах текла Истинная Кровь, верили в них. Могущественному чиновнику это было на руку: он любил всякие тайны, а подземная дорога являлась одной из них.
Путь от Башенного острова к тяжелой, окованной железом двери, у которой остановился Эвкор Эпта, занимал полчаса. Он воткнул свой факел в железную скобу на стене, вытащил из складок плаща кольцо с множеством ключей, выбрал один из них, отпер дверь и вошел. За этой дверью оказалась еще одна, которую он тоже открыл, а потом запер за собой снова. В коридоре по ту сторону двойной двери его ждал другой факел, специально оставленный здесь слугами, которых он отправлял вперед. Ни один человек никогда не приплывал сюда на лодке. Это было бы бесполезно: остров представлял собой высокий каменный пик, поднимавшийся со дна внутреннего моря. За долгие века, прошедшие со времен Потопа, волны и морской ветер отполировали его бока почти до зеркальной гладкости. Никто не смог бы подняться наверх, кроме птиц, которые гнездились тут в больших количествах. Никому и в голову не приходило, что в восточной оконечности острова, подальше от города, находилась маленькая, но роскошно убранная вилла, которая была надежно укрыта от любопытных глаз досужих мореходов пышной растительностью и окружена собственным тщательно возделанным садом и высокой стеной. Здесь-то и жила Теннебриель, дальняя родственница Императора, с тех самых пор, как ей исполнилось три года.
Эвкор Эпта сам выбрал людей, которые прислуживали девушке. Виллу охраняли стражники, которые, однако, никогда не входили в дом и не видели его обитательницу. В их обязанности входило следить, чтобы никто случайно не проник на остров. В доме жили женщины, ухаживавшие за Теннебриель и заботившиеся о том, чтобы у нее было все, кроме свободы. И тем и другим было запрещено покидать остров.
Тем временем Администратор добрался до последней двери и оказался в великолепно убранной комнате. Оттуда наверх шла винтовая лестница. После долгого подъема Эвкор Эпта очутился в покоях Теннебриель. Ее комнаты выходили окнами на восток, и все, что в них можно было увидеть, — это черные волны внутреннего моря. Несмотря на поздний час, девушка не спала: аромат ее духов витал в воздухе. Что-то шевельнулось в глубине комнаты. Он обернулся на звук, но сперва ничего не увидел: его глаза еще не привыкли к мягкому свету ламп. Немного погодя он разглядел старую женщину. Это была Улларга, одна из служанок Теннебриель. Завидев его, старуха поспешила отойти в самый дальний угол комнаты. Она служила Теннебриель верой и правдой, так как прежде была горничной ее тетки, Эстрин. Старуха знала, что только благодаря этому Эвкор Эпта распорядился оставить ее в живых.
Теннебриель была на балконе, дышала свежим ночным воздухом и любовалась звездным небом. Звук шагов заставил девушку обернуться; увидев, кто пришел, она ничуть не удивилась. В общем-то Теннебриель давно вышла из детского возраста: ей уже исполнилось девятнадцать, и одни только пряди черных волос, кольцами спадавшие ей на спину и плечи, способны были свести с ума любого мужчину. Даже скудное вечернее освещение не смогло похитить их чарующего блеска. Ночь выдалась теплой, и на девушке не было ничего, кроме тоненького платьица, выгодно подчеркивавшего ее высокую, стройную фигуру. Тысячи воздыхателей, будь у них возможность проникнуть на остров, наверняка лишились бы сна и покоя от такого восхитительного зрелища. Да и сам невозмутимый Эвкор Эпта снова ощутил знакомую волну возбуждения, которая накатывала всякий раз, когда он оказывался в присутствии этого великолепного животного, как он называл про себя девушку. Что и говорить, слуги холили ее не покладая рук. Он склонил голову в нарочито медленном поклоне, желая продлить редкие мгновения удовольствия и сполна насладиться видом прелестной женщины, которая стояла перед ним, вырисовываясь на фоне ночи подобно прекрасному изваянию.