— Может быть, мне его взять? — предложил Луций Севилий. — Для него наверняка найдется работа во владениях триумвира.
— Замечательно, — обрадовался Тимолеон. — Хорошенько корми его и не заставляй таскать тяжести.
— Все так и будет, не беспокойся, — обещал Луций Севилий — он единственный, кто не был напуган странным поведением ребенка. Остановившись посреди улицы, он стал снимать с осла поклажу. — Я попозже пришлю за этим.
Ты действительно думаешь, что до прихода ваших людей бутыли не растащат? — спросила Диона. — Впрочем, оставь. Это всего лишь прогоркшее оливковое масло, да еще в плохой посуде.
Однако нищие уже подбирались поближе, готовые схватить столь щедрый дар судьбы. Луций Севилий, пожав плечами, освободил скотину от ноши и даже седла, имевшего весьма потрепанный вид — похоже, его использовали поколений пять. Вся спина животного была в болячках и шрамах. Увидев это, Тимолеон расплакался.
— О, мама! Вылечи его, мама, пожалуйста.
— Но не посреди же улицы, — возразила она.
— В конюшне триумвира, — добавил Луций Севилий, — знают, как лечить такие раны.
— Мама, вылечи ослика сейчас, — Тимолеон говорил тоном, не терпящим возражений.
Диона потрепала сына по плечу, пытаясь отвлечь его внимание от несчастного осла.
— Луций Севилий и люди триумвира позаботятся о нем.
— Я хочу посмотреть, как они будут его лечить, — заныл Тимолеон.
У Дионы разболелась голова. Она с удовольствием задала бы сыну хорошую взбучку, но тут было слишком много посторонних: этот странный римлянин, который, похоже, ничему не удивлялся; стражник Диомед, шкодливо озирающийся по сторонам, ожидая порки, которую он заслужил; Цезарион, молча уцепившийся за руку Гебы. Тимолеон же, судя по всему, считал, что мама готова совершить чудо по первой его просьбе.
Почувствовав невыносимую усталость, она со вздохом уступила прихоти сына.
— Хорошо, мы пойдем в конюшни триумвира. Но ненадолго — только убедимся, что с твоим ослом все в порядке. И сразу же вернемся на корабль.
— Хорошо, мама, — радостно согласился Тимолеон: он все-таки добился своего. — Можно, я поведу ослика?
— Можешь идти рядом с ним. И никогда больше так не делай. Обещай мне. Или мы сейчас же отправимся на корабль.
Тимолеон хотел было возразить, но, подумав, что уже достаточно многого сегодня достиг, чтобы быть великодушным, произнес:
— Обещаю.
9
— И долго Тимолеон держит свое слово? — поинтересовался Луций Севилий.
Осел стоял в конюшне триумвира; спину ему полечили, ясли наполнили отборным ячменем, а стойло застелили соломой. Он отдыхал вместе с лошадями Тарса, и Тимолеон был вполне удовлетворен.
Можно было возвращаться в порт, где уже ждала лодка, чтобы доставить их на корабль. Луций Севилий, похоже, хотел увидеть конец этого приключения; во всяком случае, Диона не видела другой причины, почему он снова пошел их провожать.
— Тимолеон, — ответила она, — держит свое слово до тех пор, пока о нем помнит, а забыть может и через час, и через неделю. Я думаю, это вылетит из его головы не позже, чем через сутки.
— Да, ты неплохо его знаешь. — Уголок рта Луция снова приподнялся в добродушной улыбке.
Диона улыбнулась в ответ.
— О, он настоящее воплощение озорства.
— А по-моему, не только озорства, — заметил он, снова становясь серьезным.
— Ты имеешь в виду служение богине? — задала встречный вопрос Диона. — Нет, в нашем роду слугами богини всегда были только девочки.
— А сыновья?
— А сыновья — нет. Понимаешь, мы, женщины, принадлежим богине, а она предпочитает дочерей.
— Ясно, — произнес Луций Севилий, хотя, судя по выражению его лица, он абсолютно ничего не понял. — И все же именно богиня дает вам, женщинам, сыновей.
— Да, — подтвердила Диона. — И мои, по-видимому, посланы мне, чтобы я училась терпению. Тимолеон решил, что хочет быть моряком, вероятно, главным образом потому, что морякам не надо носить одежду. А что он творил на базаре ты и сам видел. А Андрогей весь в отца. Он остался в Александрии. Отец пожелал, чтобы сын жил с ним, поскольку он старший ребенок.
— Значит, у тебя есть еще один сын?
— От бывшего мужа. Его новая жена гораздо ближе Андрогею, чем я. Она вполне заменяет ему мать.
— Мне кажется, мать заменить нельзя.
Они продолжали спускаться по ступенькам к набережной. Луций Севилий о чем-то задумался. Диона неторопливо шагала рядом с ним. Лодка уже в самом деле ожидала их; Тимолеон, убежавший вперед, буквально скакал от нетерпения.