Первый страж, пожав плечами, отдал пергамент Саймону.
— Внутрь и налево. И не шатайтесь вокруг.
Саймон был возмущен. Вот если бы он был стражником, он держался бы с куда большим достоинством, чем эти небритые, унылые идиоты! Неужели они не понимают, какая это большая честь — носить зеленые цвета короля? Вместе с Джеремией он прошествовал мимо них в прохладное помещение Святого Сутрина.
Ничто не шевелилось в огромном вестибюле, даже воздух. Но где-то за самой дальней дверью Саймон разглядел легкие тени движущихся фигур. Он быстро оглянулся, чтобы убедиться, что стражники не наблюдают за ними, и решительно двинулся вперед, вместо того, чтобы идти к левой двери. Он хотел посмотреть на огромную часовню собора.
— Саймон, — зашипел встревоженный Джеремия. — Что ты делаешь? Они же сказали туда, — он показал на левую дверь.
Не обращая внимания на своего испуганного спутника, Саймон заглянул в дверь. Джеремия, что-то недовольно бурча, подошел сзади.
Очень похоже на одну из тех церковных картин, подумал Саймон. Там, где вдали виднеется Узирис и древо, а на переднем плане, совсем близко, лица наббанайских крестьян.
Действительно, часовня была так велика, а купол так высок, что казалось, это особый, совершенно самостоятельный мир. Солнечный свет, проходя через цветные стекла, потоками низвергался с огромной высоты. Одетые в белое священники бесшумно двигались вокруг алтаря что-то чистя и полируя. Ни дать, ни взять — бритые горничные. Саймон сразу догадался, что они готовятся к службам Элисиамансы, которые должны были начаться через одну-две недели.
Ближе к дверям, двигаясь также бесшумно и деловито, бегали взад и вперед констебли Брейугара, одетые в желтые камзолы. То тут, то там мелькали зеленые одежды стражей или серовато-коричневые какого-нибудь эрчестерского нотабля. Обе группы существовали независимо друг от друга, тем более что между задней и передней частями собора была сооружена баррикада из столов и стульев. Внезапно Саймон понял, что это ограждение существует не для того, чтобы держать священников внутри, как могло показаться на первый взгляд, а наоборот, для того чтобы держать суетившихся солдат вне. Похоже было, что аббат Дометис и священники все-таки не потеряли надежды, что вторжение лорда-констебля и его людей в их собор — дело временное.
Саймон и Джеремия вернулись к указанной им двери. Когда они поднимались по лестнице, им пришлось предъявить свой пергамент еще трем стражам. Эти были гораздо более бдительны, чем те, у входных дверей. То ли потому, что они находились внутри, а не на горячем солнце, то ли потому что они были ближе к предмету их охраны. Наконец, они добрались до комнаты, набитой стражниками, и остановились перед покрытым шрамами, полубеззубым ветераном. Его пояс был увешан гремящими ключами, а космическое безразличие и равнодушие доказывали — перед вами представитель власти.
— Да, лорд Брейугар сегодня здесь. Дайте мне письмо, и я передам его, — процедил сержант.
— Нет, сир. Мы должны вручить это ему лично. Это от доктора Моргенса. — Саймон очень старался, чтобы его голос звучал как можно тверже. Джеремия молча глядел в пол.
— Лично? Подумать только! — сержант плюнул на покрытый опилками мраморный пол. — Чтоб меня Эйдон укусил, что за денек сегодня. Ждите тут.
— Итак, что у вас? — граф Брейугар слегка приподнял бровь. Он сидел за столом около большого блюда, заваленного остатками мелких птиц и гарнира.
Когда-то у него были тонкие черты лица, но сейчас оно заплыло жиром. Только руки остались прежними, изящные руки музыканта, с длинными пальцами.
— Письмо, мой лорд, — Саймон, преклонив колено, протянул свиток пергамента.
— Ну что ж, тогда давай его мне, мальчик. Хотя можно было бы подождать, пока я пообедаю. — Голос у графа был высоким и немного жеманным, но Саймон знал, что Брейугар потрясающе владел мечом — эти изящные руки убили не один десяток людей.
Пока граф медленно читал послание, слегка шевеля губами, блестящий от пота Саймон пошире развернул плечи, стараясь держать спину прямо, как древко у пики.
Краем глаза он заметил, что седой сержант поглядывает на него. Тогда он еще немного выпятил грудь и смотрел прямо перед собой, надеясь, что он выгодно отличается от бездельников, стоящих внизу.
— Пожалуйста… примите… подателей… на службу под руководством вашего лордства… — читал вслух Брейугар. Легкое ударение на слове «подателей» на мгновение ввергло Саймона в панику. Неужели он заметил, что Саймон исправил единственное число на множественное? Ведь ему для этого пришлось сжимать буквы, чтобы слово влезло на отведенное ему место.
Граф Брейугар, не сводя глаз с Саймона, передал письмо сержанту. Сержант начал читать его, тоже шевеля губами, только еще медленнее, чем граф. Брейугар неторопливо осмотрел Саймона сверху вниз, а затем также неторопливо и тщательно осмотрел все еще коленопреклоненного Джеремию.
— Так, — скорее выдохнул, чем произнес Брейугар. — Моргенс, старый врач, хочет, чтобы я взял парочку замковых мышек и сделал из них мужчин. — Граф взял с тарелки крошечную ножку и с хрустом разгрыз ее. Выплюнув на блюдо остатки, он сказал:
— Невозможно.
Саймон почувствовал, что у него ослабели колени и тошнота подступает к горлу.
— Но… но почему? — спросил он, запинаясь.
— Потому что вы мне не нужны. Потому что у меня достаточно бойцов и вас брать некуда. Никто на сеет, когда нет дождя, и у меня уже огромная очередь из людей, которые ищут работу, способную их прокормить. Но главное — я не хочу вас брать. Вас — парочку мягких, как сало, замковых мальчишек, которые в жизни не испытали ничего страшнее, чем шлепок по вашим розовеньким задам за парочку стянутых вишен. Ступайте себе. Если придет война, если эти язычники в Эрнистире будут и дальше сопротивляться воле короля или вернется вероломный Джошуа, вот тогда… Тогда вы сможете взять вилы и косы вместе с остальными крестьянами. И может быть, даже идти за армией и поить лошадей, если больше некому будет это делать. Но вы никогда не станете солдатами. Король сделал меня лордом-констеблем не для того, чтобы нянчить щенков. Сержант! Покажите этим замковым мышам какую-нибудь дырку, чтобы они могли юркнуть в нее и убраться восвояси!