И снова Зейнаб повторяла все, что только знала и смогла вспомнить о Нур-Султан.
– Она писала письма сама?
– Не знаю, наверное, нет.
– Нужно самой! Я читаю хорошо, а вот пишу плохо. Найди мне переписчицу, умеющую красиво писать по-турецки и по-арабски.
– Можно у хезнедар-уста спросить или у кизляр-аги, в гареме есть переписчицы.
– Нет, у них я ничего спрашивать не буду! Найди переписчицу вне гарема.
Переписчица нашлась, она была в возрасте, но одного взгляда на маленькую, живую Пинар было достаточно, чтобы понять, что имя ей дали не зря, «Маленький источник» оказался весьма полноводным. Пинар не просто хорошо писала и ловко переделывала неуклюжие фразы, она еще и думала быстро и толково.
Пинар была бездетной вдовой, но брат, в доме которого женщина жила, вовсе не противился ее приработку написанием любовных посланий под диктовку знатных женщин.
Валиде и кизляр-ага, конечно, заартачились:
– К чему брать чужую, разве в гареме своих переписчиц мало? Вечно эта Хуррем чудит!
Но Хуррем только плечами пожала:
– Я буду платить Пинар из своих денег.
Сулейман удивился:
– Зачем тебе?
– Повелитель, я плохо пишу, приходится диктовать, а письма, написанные чужой рукой, все равно наполовину чужие…
Султан посмеялся:
– Ну, учись…
Она училась, высунув язык от старания, выводила букву за буквой. Но писала вовсе не письма, Хуррем переписывала книги и документы. Какие? А это была ее хитрость. Сулейман разрешил брать для переписки не только стихи, и подкупленный хранитель носил для Хасеки многие документы, о которых она и подозревать раньше не могла.
Хуррем не столько писала, сколько читала. Сначала она читала эти записки и письма, с трудом справляясь с зевотой, но потом стала понимать, о чем идет речь, вникать в суть. Первое время ей даже снились тысячи верблюдов из караванов с продовольствием, тюки с тканями и мешки с пряностями, просыпалась в холодном поту от того, что ничего не понимала в этих подсчетах.
Потом поняла: и не поймет. Ни к чему переписывать или зубрить цены на товары, запоминать, откуда что привозят, пытаться понять, какой товар в Бедестане для кого предпочтительней. Это все же дело Ибрагима, ему, как визирю, пристало заниматься организацией жизни в Стамбуле.
Постепенно Хуррем теряла интерес, по-прежнему училась красиво писать, но переписывала уже просто книги. Конкурировать с Ибрагим-пашой не получалось. Ибрагим прекрасно знал, что на деле привозится и продается, представлял, где находится та или иная провинция, чем славится и что собой представляет. А что она? Как можно изучать мир, не покидая пределов гарема?
Мария возражала:
– Есть монахи, которые не выходят из своих монастырей совсем, но пишут целые книги обо всем в мире. Госпожа, нужно читать не только записки бейлербеев или караванщиков, но и трактаты гуманистов, например.
– Кого?
– Тех, кто думает об организации государства.
Таких слов в лексиконе Хуррем не было, Марии пришлось снова и снова объяснять, в том числе и что такое государство. Это было тем более сложно, что служанка не знала таких слов по-турецки. На помощь пришла Пинар, она умела не только сочинять любовные послания от имени скучающих красавиц, но и разбираться в малознакомых текстах.
Зейнаб ужасалась: если кто-то узнает, чем занимается Хуррем вместо каллиграфии, им несдобровать. Когда люди не понимают происходящего, они начинают выдумывать гадости. Если увидят, что Хуррем читает и переписывает книги на чужом языке, непременно скажут, что это колдовские книги.
Она оказалась права, страстью Хуррем к необычным занятиям немедленно воспользовались.
В гареме знают все и обо всех. Конечно, бывают тайны вроде тех, которые хранила валиде, но обычно они зарождались вне гарема либо задолго до него. Скрыть что-то по эту сторону Ворот блаженства просто невозможно, кроме сотен любопытных глаз одалисок, готовых наблюдать просто от нечего делать, существовал еще присмотр евнухов, которые видели, слышали и даже улавливали носами все.
Хуррем что-то пишет!
Это не письма Повелителю, потому что они видятся почти каждый день, тогда что же? Разве может женщина так много писать, если она не переписчица? У самой Хуррем есть переписчица, тогда к чему ей умение водить каламом по бумаге? И воспользовались этим тоже быстро.
В гареме праздник – пригласили танцовщиц, надо же женщинам развлечься. Развлекаться намерены не только одалиски, но и сам Повелитель. Всех позвали смотреть. Хуррем одевалась с особой тщательностью, прекрасно понимая, что с нее глаз не спустят, разберут наряд по ниточке, а ее саму по косточкам. Все готово для выхода, осталось только тряхнуть головой, чтобы отбросить последние ненужные сейчас мысли и уверенным шагом направиться на всеобщее осуждение.