Прогулки по коридорам Дома Зависти, чтобы переставлять картины и скульптуры по предпочтениям Камиллы. В перерывах между вспышками страсти они вывезли часть ее картин из Уэйверли-Грин и объединили свои коллекции.
Но и этого было недостаточно. Зависть хотел еще больше.
Больше проводить пальцами по ее мягким волосам, наблюдая, как Камилла засыпает с умиротворением на лице. За тем, как мечтательно приоткрываются ее полные губы.
Больше игр, в которые можно сыграть, – Зависть приходил в восторг от того, что даже не представлял, какими именно они будут.
Он изменил бы ради нее миры. Нарушил бы все правила, лишь бы она улыбалась. Он бы…
– Ты вообще слушаешь?
Чревоугодие помахал рукой прямо у Зависти перед лицом и с отвращением покачал головой.
– Ведьмины сиськи! Ты еще хуже него, – он ткнул большим пальцем в сторону Гнева. – Он тоже безумно влюблен. Только посмотри. Вот он стоит и глядит на Эмилию оленьими глазами.
Демон войны оскалился. Улыбка вышла дикой, что совершенно не сочеталось с его прекрасно пошитым костюмом.
– Однажды и ты окажешься на моем месте, братец.
Голос Гнева прозвучал как мрачное обещание.
Чревоугодие насмешливо фыркнул.
Репортер, с которым он враждовал, не ответил на приглашение Зависти. Очевидно, отвратительное настроение Чревоугодия никак не было с этим связано.
– Даже не мечтай, – сказал Чревоугодие. – Могу поспорить, что следующим будет Похоть.
– Ни единого чертова шанса ни в одном из миров. А где Лень? – спросил Похоть. – Может быть, он составит для меня диаграмму и выстроит в ряд все переменные. Понять не могу, как вы все согласились спать с одной и той же женщиной до конца своих дней.
Его передернуло.
– Лень отправился за Гордыней, – сказал Гнев и снова перевел взгляд на жену. – Хотя я видел у него в кармане книгу.
– Конечно, черт возьми, – застонал Похоть. – Пойду посмотрю, где он прячется. Если он не начнет вести себя как проклятый демон, он испортит репутацию нам всем.
Он ткнул пальцем в грудь Гнева.
– Ты обязан принять какой-нибудь закон.
Золотые глаза Гнева засверкали.
– Первое правило? Больше ко мне не прикасайся.
– Только не переубивайте друг друга в этой комнате, – попросил Зависть. – У меня здесь только что натерли полы воском.
Он приказал уничтожить все следы того, насколько его двор был близок к упадку. Сейчас никто бы и не заподозрил, что они были на грани краха.
Чревоугодие оглянулся, нахмурив брови.
– А где Жадность?
– В его игровом аду возникла проблема, – отозвался Зависть. – Он прислал свои извинения.
Чревоугодие фыркнул.
– Ну еще бы. Вот ублюдок!
Гнев и Чревоугодие затеяли спор о боксе. Зависть счел это за сигнал, что пора уходить.
Он прошел по коридору туда, где сидел в украденном кресле Гордыня. Его корона съехала набок. Закатанные рукава обнажали мускулы, рубашка наполовину торчала из брюк. Голова его была запрокинута, глаза закрыты. В руке он сжимал пустой бокал. Гордыня так хорошо играл роль развратного принца, что Зависть задался вопросом, не стало ли это его истинной сутью.
Он пнул Гордыню по ботинку, чтобы разбудить. Брат посмотрел на него рассеянным блуждающим взглядом.
– Вечеринка окончена, Леви?
Зависть заметил еще множество пустых бутылок и разбитых бокалов, припрятанных в ближайшую нишу.
На этот раз Гордыня точно не притворялся пьяницей.
– Да что с тобой такое? – спросил Зависть.
Гордыня пожал плечами так, будто его это не беспокоило и необходимости отвечать он не видел.
Зависть пнул его посильнее.
– Ответь на чертов вопрос, Люк.
– Сурси ничего мне не говорит.
Первая Ведьма, мать супруги Гордыни, прокляла братьев-демонов, когда Гордыня и Люсия поженились. Ведьмы и демоны были заклятыми врагами, но это не остановило Гордыню. Он влюбился в единственную ведьму, которую ему стоило бы обходить стороной. Люсия была для него под строгим запретом, но они выбрали друг друга, несмотря на все причины, по которым этого делать не стоило.
Однажды Люсия покинула Дом Гордыни, не сказав ни слова. Он не знал, что произошло: может, ее увезли против воли, посадили в темницу или предали Истинной Смерти. С тех пор он искал ее, даже после того, как Первая Ведьма прокляла их всех, на долгие годы заточив в ловушку Семи Кругов. До этого она сделала с Гордыней кое-что похуже, но он отказывался об этом говорить. Зависть знал, что в этом и заключалась истинная причина недопонимания между Гордыней и Люсией.
Все демоны ненавидели Сурси и ее жажду мести.
– Насколько убедителен ты был? – спросил Зависть.
Гордыня одарил его испепеляющим взглядом.