Даже не глядя в сторону Камиллы, Зависть ощутил мощный всплеск тревоги. Вексли говорил, а ее душевный дискомфорт обволакивал Зависть, словно ее нарастающее волнение было его собственным.
Либо мисс Камилла Антониус задумала нечто нехорошее, либо нервничала из-за того, что Вексли собирался всем показать. А может, ее волновала перспектива его «игр».
Зависть вспомнил слова Гудфеллоу. Он боролся с желанием посмотреть на Камиллу.
Вполне возможно, что до этого Зависть неправильно истолковал эмоции Камиллы. Возможно, ей не понравилось не само прикосновение Вексли, а то, что он проявил чувства прилюдно.
Предвкушение и беспокойство по сути своей почти одинаковы, так что невозможно было разобрать, какая из эмоций охватила художницу в данный момент. Сверхъестественное чутье не срабатывало лишь в редких случаях, но Зависть не слишком заботила эта неопределенность.
А вдруг это была еще одна возможность? Если бы он понял, что замышляла Камилла этим вечером, то нашел бы способ оказать ей неоценимую услугу. И тем самым заручился бы ее ответной поддержкой. Без всяких соблазнений.
– Что ж, – подытожил Вексли, – тогда пройдемте!
Краем глаза Зависть заметил, что Камилла скользнула к двери. Не привлекая к себе внимания, он быстро встал. Но как только он отодвинул стул, его остановила леди Кэтрин.
– Будьте любезны, проводите меня в гостиную, милорд, – попросила она, преградив ему путь.
Он перевел взгляд с назойливой женщины на дверь, раздумывая, не навредит ли самому себе, если использует магические способности. Риск был невелик, но Зависть не мог позволить себе нарушить правила приличия.
– Это займет всего одну минутку, – добавила Кэтрин.
Камилле хватило этой минутки, чтобы ускользнуть. Похоже, ее подруга либо была в курсе происходящего, либо обо всем догадывалась, как и он.
Скованный этикетом, Зависть натянул чарующую улыбку и подал женщине руку.
– Конечно, леди Кэтрин. Покажите, куда идти.
Семь
Камилла окинула быстрым взглядом коридор, чтобы убедиться, что там никого нет, и почти бегом бросилась к лестнице, ведущей на второй этаж. Отголоски вечеринки становились все громче: гости направились к двери, из которой она только что вышла.
Она надеялась, что большая часть гостей уже достаточно опьянела, чтобы ее внезапное исчезновение прошло мимо них, и их внимание сосредоточилось на развратных играх, на которые Вексли не слишком тонко намекал.
Ее всегда поражало, как даже самые рассудительные мужчины забывают об осмотрительности в предвкушении порока. Первые несколько сезонов после дебюта она тайком наблюдала за тем, как пары ускользали с бала и спешили в сады, чтобы предаться похоти. Если это открывалось, мужчин хлопали по спине, называя повесами и проходимцами. А вот женщин осуждали как блудниц только за то, что они следовали естественным потребностям обоих полов. Это было несправедливо и раздражало Камиллу сильнее, чем можно себе представить.
Мужчины могли позволить себе роскошь оставаться завидными холостяками, не умеряя сексуальных аппетитов. В то же время женщинам полагалось оставаться безгрешными, а иначе не видать им брачного благополучия. Камилла тоже играла по этим правилам, хоть и терпеть их не могла. Репутация была ее главным козырем, она не могла позволить себе ее лишиться.
Размышляя о желании, она снова подумала о лорде Синтоне, но тут же отмахнулась от этого образа. Если повезет, он увлечется одной из множества дам, которые неприкрыто восхищались им во время ужина.
На секунду ревность взяла верх над тревогой, хотя Камилла была не в том положении, чтобы заявлять на Синтона права. Ее выводила из себя сама мысль, что он предпочел ее компании интрижку с кем-нибудь из других женщин. В ее фантазиях он был поглощен только ею и сосредоточен на ее удовольствии так же всецело, как она на тех предметах, которые рисовала.
Это был тот самый накал, который она так любила: ощущение того, как она полностью растворяется в ком-то другом.
Лишь однажды ей хотелось, чтобы кто-то возжелал ее. Не ее картины. Не ее талант. Ее саму.
Временами ей было так одиноко. Ее отца не стало, как и матери. Фантазии о Синтоне напомнили Камилле обо всем, чего она была лишена, но в чем так нуждалась. Однако в действительности во время ужина Синтон не смотрел в сторону Камиллы и даже не пытался с ней заговорить.
Вот поэтому она больше не собирается мешать фантазии с реальностью.