Не сразу, но все же Рейнс узнал его. Алексей. Правая рука принца.
Раз уж этот вампир здесь, то Его Высочество, скорее всего, тоже где-то неподалеку…
Внутри у Рейнса все затрепетало, но тут его внимание переключилось на внезапный звон колоколов часовой башни. Близился колдовской час.
Вокруг зашелестел шепот сотен голосов. Каждое движение секундной стрелки приближало наступление заветного мига.
Это что, воспоминания? Они наконец-то проясняются?
С чего вдруг ему в голову пришла такая нелепица? Рейнс изо всех сил пытался сообразить, когда пил из этого кубка в последний раз. Возможно, это положило бы всему конец. Чем бы это ни было!
Рейнс заткнул уши и зажмурился, вслушиваясь в нарастающую какофонию. Голоса слились воедино, и та же самая странная фраза вырвалась наружу, громко и ясно.
Элла и алмазик. Элла и алмазик. Элла и алмазик. Элла и алмазик…
– Заткнись! – крикнул он и услышал в ответ еще несколько смешков.
Рейнс прищурился. Черт возьми! Он был в стельку пьян. Никто ничего не говорил.
Шатаясь, он подошел к трону. Он был готов попытать удачу и рискнуть разозлить принца хотя бы ради того, чтобы зал перестал вращаться. Ему нужна была лишь минута тишины, чтобы перевести дух и подумать. Вот бы только вспомнить…
Как только он сел, все вокруг замерло. Лорды и леди рухнули на клетчатый пол, словно сбитые с поля шахматные фигуры.
Какая-то игра… Вот в чем дело. Принц наверняка был в курсе. Должно быть, Алексей его искал.
Рейнс напрягся, разыскивая глазами вампира, но его нигде не было видно.
– Что за…
Колокольный звон прервался. Наконец наступила полночь.
Вдруг вокруг трона взвились клубы темного дыма. Рейнс был вынужден зажать нос рукавом; глаза жгло. Озираясь в поисках источника дыма, он увидел свое отражение в зеркале на другом конце зала. От ужаса у него отвисла челюсть.
Половина трона осталась нетронутой. Другая половина – та, где сидел Рейнс, скованный магией, – была охвачена огнем.
Горел он сам.
Каким бы густым ни был туман у него в голове, он рассеялся. Реальность внезапно и больно ударила Рейнса. Он закричал. Вполне осязаемые языки пламени облизывали его, как любовница-садистка, и плавили его плоть.
Ему хотелось позвать на помощь, вырваться из смертоносного пламени. Однако почему-то он не мог выкрикнуть ничего, кроме «ЭЛЛА И АЛМАЗИК!».
Рейнс медленно погружался в благословенный мрак забытья, но мог поклясться, что принц наконец вышел из тени. Его изумрудные глаза сверкали.
У Рейнса внутри загорелась крошечная искра надежды. Принц был сильнее. Он устоял бы перед этим безумием, прежде чем всех их настигнет проклятье. Он должен!
– Элла и алмазик, – захныкал Рейнс.
Элла и алмазик. Элла и алмазик. Элла… и… алмазик…
Принц стоял над ним и просто смотрел. Он словно запечатлевал эту сцену в памяти.
За пару мгновений до смерти Рейнс наконец собрал оставшиеся силы.
– Что… это… значит?
– Это значит, что игра началась.
Гнев промелькнул на лице принца, и он вышел из зала.
Вскоре Рейнс остался один. А может, и нет…
Он закрыл глаза. Разум его угасал.
Может быть, принц Зависть и вовсе здесь не появлялся. А может, и сам Рейнс не горел на Проклятом троне…
Часть I. Игра началась
1. Не использовать магическое воздействие на тех, кто не участвует в игре, но напрямую связан с вашими подсказками.
2. Каждому игроку предоставляется три попытки, чтобы перейти к следующей подсказке. Неудача после третьей означает дисквалификацию.
3. За дисквалификацией следует наказание, которое назначает мастер игры. Смерть может стать наказанием, хотя ею виды наказания не ограничиваются.
4. Для каждого победителя предусмотрен определенный приз. Каждый ставит на кон нечто особенное.
5. Участники отбираются лично мастером игры.
Соглашаясь на участие в Игре, тем самым вы обязуетесь подчиняться ее ходу до тех пор, пока не будет выбран победитель.
Капните кровью на обозначенное место, чтобы активировать связующее заклинание.
После его активации Игра будет отслеживать ваше продвижение, уведомляя о нем непосредственно Короля Хаоса.
Удачи.
Раз
Мисс Камилла Антониус с трудом переносила глупцов, даже приятных на вид. А лорд Филип Аттикус Вексли (золотистые волосы, загорелая кожа и плутовская ухмылка) был одним из ярких представителей обеих категорий. К тому же он и впрямь полагал, что она создаст для него очередную подделку.